Кекс в большом городе. Дарья Донцова

категорично заявил:

      – Уезжайте.

      Обратись швейцар ко мне вежливо, произнеси он фразу типа: «Извините, пожалуйста, но это место зарезервировано для другого человека», я бы спокойно убралась прочь, но наглый тон лакея вынудил меня ответить адекватно:

      – И не подумаю.

      – Отваливай.

      – Почему?

      – Тут нельзя стоять.

      – И где запрещающий знак?

      – Я вместо него.

      – Что-то не вижу на твоем лице красной полосы!

      Привратник посинел.

      – Укатывай, убогая.

      – Сам отвали.

      – Глянь вокруг, чмо! Здесь парковка «Шарашкинфильм», сплошь звездные тачки, убирай раздолбайку, иначе хуже будет!

      – Даже не пошевелюсь!

      – Ща эвакуатор позову.

      – Права не имеете, да и не станет ГАИ заморачиваться, – спокойно ответила я.

      – Эвакуатор свой есть, – прошипел прислужник, – в последний раз спрашиваю: отвалишь?

      – Нет, – рявкнула я и, тут же вспомнив беседу с Голубевым, хотела сказать, что руководство «Шарашкинфильм» зарезервировало Арине Виоловой парковку.

      Но я не успела произнести заветную фразу, швейцар вытащил из кармана складной нож и ровно за секунду проткнул покрышки.

      – По-хорошему не хотела, – засмеялся он, – теперь по-моему будет. Ща эвакуатор оттащит, колесики прокололися, ай, беда! Неисправная тачка подлежит увозу с Тверской! Распоряжение самого мэра!

      Я вылетела из машины и услышала радостный вскрик:

      – Арина! Вы! Замечательная пунктуальность!

      От шикарного «Мерседеса» шел Анатолий.

      – Точность – вежливость королев, – воскликнул продюсер, – право, редкое качество в наше время! Чем вы расстроены?

      – Ваш парковщик проткнул колеса моей машины!

      Голубев замер.

      – Кто?

      – Он! – показала я на опешившего швейцара.

      – Ваши покрышки?

      – У меня нет резины! Речь идет об автомобиле!

      Анатолий всплеснул руками.

      – Господи! Урод! Как посмел! Ариночка, солнышко, не волнуйтесь, пока обсудим дела, «Бентли» обуют, или вы ездите на «Лексусе»? Вон тот, серебристый, ваш?

      – Нет! У меня «Жигули»!

      Продюсер уставился на ржавую «лошадку».

      – Этот ме…, – начал он, но вовремя спохватился, закашлялся и сумел исправить ситуацию, – …таллический автомобильчик?

      – Ну не бумажный же! – ехидно отозвалась я.

      – Ваня, Сашка, Петька! – затопал ногами Голубев и, когда три парня в темных костюмах явились на зов, перешел в диапазон ультразвука. – Чтоб этот ме… то есть «Лада», была немедленно приведена в лучший вид, колеса новые, руль, кресла, педали… не знаю, что еще, живо, кретины! Парковщика убить, расчленить, закопать в навоз, руки ему оторвать, ноги, голову в… засунуть! Живо! Чего встали! Выполняйте! Всех расстреляю! Арина, солнце мое, душенька, ангел, кошечка, заинька, пингвинчик сизокрылый…

      Продолжая присюсюкивать, Анатолий втолкнул меня в лифт, который поднялся на шестой этаж. Продюсер усадил меня в кабинете, велел