Первое открытие. Николай Задорнов

Нессельроде князь давно был на ножах и как-то среди своих назвал его графом «Кисель вроде».

      Со строгим государем было гораздо легче, чем с пройдохой Нессельроде. С этим сладу не было.

      В спальне, раздевшись, усталый, разбитый после целого дня забот, после бала и мнимых неприятностей, с мозжившими ногами – еще, как назло, погода проклятая, – князь, как всегда в трудные минуты, подумал, что не раз выходил благополучно из разных передряг и что царь его в обиду не даст. Он знал, что Николай хочет походить на Петра Великого и уж по одному этому с Меншиковым не расстанется.

      – Все пустяки! Утро вечера мудренее!

      Крестясь, охая, проклиная годы и великого князя, огромный сухой старик в длинной рубахе полез на кровать…

      На другой день на дом к князю из инспекторского департамента, ведавшего назначениями и всем офицерским составом флота, вызван был адмирал Митяев, заменявший уехавшего в Ревель графа Гейдена.

      Меншиков жил неподалеку от Адмиралтейства, в новом доме, построенном для начальника Главного морского штаба.

      Князь, широкий в своем мундире, надушенный, важный и как бы помолодевший, сурово оглядел вошедшего.

      Адмирал был курнос, узок в плечах, сутул, с большим животом. Черные волосы его, зачесанные на лысину, поднялись и торчали, как перья. Этот адмирал был один из тех невзрачных людей, которых в своем департаменте держал и выдвигал по службе блестящий граф Гейден, надеясь найти среди них своего Аракчеева.

      Митяев подал бумаги.

      – Что же мешкаете с назначением командира строящегося судна? – просмотрев их, спросил Меншиков. Ему не очень нравился этот адмирал-плебей с выпученными глазами. – Знаете же, чье ходатайство и чья рекомендация!

      – Ваша светлость сами решили повременить. Ведь граф Логин Логинович перед отъездом…

      – Что я! Надо иметь свою голову… Сведения о нем собрали?

      – Отличный офицер, ваша светлость! Окончил курс первым и первым – офицерские курсы. Вот изволите прочитать, служил эти годы под командованием Литке, на всех судах, где обучался его высочество генерал-адмирал, великий князь Константин. «Беллона», «Аврора», «Ингерманланд» – лучшие суда нашего флота!

      – «Прекрасный офицер»! – передразнил Меншиков. – Мало ли что! А как разобьет судно? С ним няньку надо! Перед ним карьера тут открыта, а он стремится в кругосветное. Идет за чинами и выслугой. Да вы говорили с ним?

      – Так точно, ваша светлость. Уверяет, ваша светлость, что желал бы видеть восточные моря. Он тут говорил своим товарищам, что, если не дадут судна, попросит перевода в Охотск.

      – В Охотск? – удивился князь. «Уж это чушь какая-то», – подумал он.

      – Уверяю вас, ваша светлость, что так говорил…

      «Чем черт не шутит, – вздохнул Меншиков. – В знак протеста, что не пускаем в кругосветное, транспорта не даем, подаст прошение о переводе в Охотск! Мол, глядите – оскорбление… – Князь уже слыхал, что этот офицер большой задира… – Быть может, у них какая-нибудь мальчишеская затея».

      – Следовало бы вам