Кэтрин и я, ее русский жиголо. Андрей Бинев

не тот голос и не тот разговор.

      – Сколько можно вам звонить! Никакого толка! – это вместо вежливого, сухого телефонного приветствия.

      – А какого толка вам надо? – спрашиваю строго и заинтересованно.

      – Сами знаете.… Чтобы грело…. Ну, чтобы тепло было.

      – Наденьте свитер. У вас есть свитер, или там шарфик на худой конец.

      – Вы что издеваетесь!?

      – Отнюдь. Беспокоюсь.

      – Я куда попал?

      – Вот с этого бы и начинали. В частную собственность попали. В квартиру. 110 квадратных метров, два туалета, две ванные комнаты, обогреваемые полы, подземный гараж, тепло, уютно и богато…

      – Буржуй! Гад! Всю Россию растащили, а сами в хоромах, во дворцах живут. И еще издеваются!

      – А куда мы ее растащили?

      – Сами знаете… то есть… знаешь!

      – Без фамильярностей прошу. Мы с вами свиней вместе не пасли.

      – А ну-ка назови свой адрес, гад! Я к тебе приеду, узнаешь, кто свиней пасет…

      – Э! Братан, тебе в натуре мой адрес нужен? Ты че и в правду приедешь?

      – Ты меня не пугай! Пуганные! Ишь! «В натуре!» Мы новых русских не боимся!

      – А старых?

      – Чего, старых?

      – Старых-то никогда не боялись? Вам сколько лет?

      – Сколько надо! Мои года – мое богатство!

      – Миллионер, значит…

      – Ну-ка назови свой адрес!

      – А вы свой!

      – Чего захотел. Нашел дурака…

      – Да он сам нашелся! Это ведь вы мне позвонили.…Греет – не греет. Диспетчерская, что ли, нужна?

      – А тебе какое дело!

      – Да нет, никакого. Только телефон ваш у меня на спецопределителе уже давно висит, высвечивается. Я вот сейчас по нему адрес определю и подумаю, познакомиться поближе или не стоит!

      – Ты, чего, чего! Мужик! Угрожаешь, что ли! Я ж ошибся. В диспетчерскую же звонил. У меня отопление еле работает…. Мерзнем.

      – Иногда, батя, ошибаться можно только один раз. Как саперы!

      – Только появись! Только появись у меня! Я сейчас в милицию позвоню! Они тебя научат, как с ветеранами разговаривать!

      – Ну, позвоните! Со скорой помощью только не перепутайте, ради Бога…

      Ветерану ответить было нечего. И он, нервно выругавшись, швырнул трубку. Ничего у меня, конечно, не высвечивалось и слово-то «СПЕЦопределитель» я вытянул из его, ветеранской жизни, в которой следом за понятием «спец» всегда случались неприятности, никем не объясняемые и никому неподотчетные.

      Сколько себя помню, постоянно был на привязи у этой нелепой, неуклюжей частички, которая со временем превратилась в обособленный, емкий, «внелингвистический» общественный институт, поглотивший все то, что подобострастно следовало за самой частичкой и стремилось прилепиться к ее короткому сокращенному тельцу.

      Звук этот столь же отвратителен, как и приятен: что-то вроде крепкой выпивки – заливаешь в себя с легкостью необыкновенной, а выливается это в нестерпимую головную боль и мерзкую тошноту.

      В то время, как толпа выстраивалась