Ответный удар. Михаил Ахманов

плачет. Я чувствую. Здесь. – Детская ладошка касается лба. – И ты тоже плачешь. Мама, почему?

      Долгое молчание.

      – Наверное, ты прав, мой мальчик. Мы оба плачем, дядя Павел и я. Люди горюют, когда уходят близкие, уходят навсегда. Я не хотела тебе говорить... Йо умерла. Ты ведь понимаешь, что это значит?

      – Касс'иро тан... То есть я хотел сказать – я понимаю и не понимаю. Умирают старые, а тетя Йо была молодой и такой красивой... Как она могла умереть?

      – Ты же знаешь, Пол, что она не человек... не человек Земли. Мы живем семьдесят, и восемьдесят, и даже сто лет, а Йо не могла прожить столько. Она была фаата.

      – Но она говорила мне, что фаата живут очень долго и никогда не стареют. Разве это не так?

      – Есть разные фаата, милый, как разные народы на Земле. У таких фаата, как Йо, жизнь недолгая.

      Молчание.

      – И она больше к нам не придет? Никогда-никогда? Не будет меня учить, говорить со мной на фаата'лиу, рассказывать о Т'харе, о Новых Мирах и большом корабле, на котором прилетела на Землю? Я не хочу так! Я хочу, чтобы она жила! Разве это трудно – просто жить?

      – Есть вещи, Пол, которые нам неподвластны. С ними надо смириться и перенести горе с терпением и мужеством. Посмотри на дядю Павла... посмотри, он сидит на скамейке в нашем саду, глаза его печальны, но слез в них не увидишь. Он сильный человек, наш дядя Павел...

      – Но внутри у него темнота. Я чувствую, знаю... Слез нет, но он плачет... – Пауза. – Я пойду к нему, мама?

      – Иди, сынок.

Смоленск, октябрь 2094 г., усадьба в микрорайоне Холмы

      – Пол, это господин Клаус Зибель из ОКС. Он будет...

      – Простите, мэм, просто Клаус. А ты – Пол... Пол Ричард Коркоран... Знаешь, ты очень похож на свою маму. Какая у тебя интересная комната... столько снимков, и все голограммы... Я вижу, на них капитан Литвин... здесь – на Меркурии, а здесь – в Поясе Астероидов... А это где?

      – На Аяксе. Там два солнца, господин Клаус, зеленое и красное.

      – Называй меня Клаусом, Пол. Я, конечно, старше тебя, но ненамного, всего лет на двадцать. Сущий пустяк, не так ли? Хорошая у тебя комната... и окна прямо в сад... а в саду еще астры цветут... Скажи, почему погашены эти два снимка – тот и вот тот?

      – Мама говорит, такой обычай – не включать голограммы сорок дней. На них тетя Иоланда. Она умерла, Клаус.

      – Ты хотел сказать – Йо?

      – Я хотел сказать Иоланда, потому что так ее все звали, кроме нас с мамой и дяди Павла. Но ты из ОКС, и ты знаешь, что она была Йо.

      – Знаю. Включи, пожалуйста, эти снимки. Включи для меня, на пять минут.

      Молчание.

      – Красивая... Жаль, недолго у вас прожила...

      – Она здесь не жила. У нее и дяди Павла есть свой дом.

      – Я оговорился, Пол. Я хотел сказать – у нас на Земле. Она была твоим другом?

      – Да, Клаус.

      – А другие друзья у тебя есть? Кто они?

      – Коля. Он в том доме живет, где башенка. Видишь, Клаус? Во-он, над деревьями... Еще Серега и Петька. Они братья, но Петька маленький, а с Серегой мы вместе в гимназию пойдем, так мама сказала. Еще не скоро... еще целый год... почти...

      – Но ты не забудешь того, чему научился у Йо? Фаата'лиу,