Принцесса, сыщик и черный кот. Андрей Бинев

Диаса… Черного, одноглазого, с клыком в алой пасти. Чудовище, да и только! Кровь стынет в жилах, клянусь Зевсом! Огромный котище, как… как… баран! Он говорил…

      – Что вы несете! Кот размером с барана, да еще говорящий! Чушь какая-то! Нонсенс!

      – Ну, вот видите, сэр, вы мне не верите. Мне никто не хочет поверить! Поэтому я умолкаю.

      – Как туда проехать, старик?

      – Не скажу… не помню. Я еле унес тогда ноги. И вам не советую туда ходить, мистер Роман!

      – Послушайте, я должен знать, я хочу это видеть своими глазами…

      Но старик поднялся и быстро, пошел к сараю, из трубы которого теперь летели в ночь искры. Костас щелкнул выключателем, и внутри, за небольшим пыльным окошком, вспыхнул желтоватый свет. Старик обернулся к Роману и крикнул:

      – Уезжайте отдыхать, мистер Роман. Пора закрываться.

      – А как же счет, Костас?

      – Какой еще счет, никакого счета! Все было за счет заведения, сэр!

      Он вошел в сарай и захлопнул за собой дверь. Роман поднялся, потянулся и взглянул в сторону моря – очень далеко, на невидимой в темноте мачте, раскачивался желтый фонарь.

      «На том корабле, на котором сюда возвращалась святая Елена, наверное, горел такой же фонарь, и далекий предок Костаса, быть может, тоже смотрел на него в ночи. А в трюме в это время видела вещие сны императрица…» – подумал Роман, идя к машине, которая стояла на обочине дороги, прямо на повороте к таверне.

      Глава 3

      Козмас

      Роман выехал на шоссе и, как всегда, перепутал полосы движения: две недели пребывания на острове, усвоившем более чем за 130 лет подданства британской короне левосторонний вектор, оказались явно недостаточными даже для опытного русского автомобилиста. Неожиданно из-за поворота прямо на него вылетели две яркие, слепящие фары. Первой мыслью Романа было: «Идиот! По встречной едешь!» Второй: «Идиот-то я! Потому что это я несусь по встречной!» Он успел съехать влево, сопровождаемый возмущенным ревом клаксона встречного такси. Притормозив, вытер лоб ладонью.

      «Да уж! – размышлял он. – Старик-то прав, черт возьми! Не на ночь глядя черных котов поминать!»

      Не доезжая до поворота на Лимассол, он вдруг вспомнил о полицейском офицере Козмасе, который отправился пару часов назад к ирландскому военному полицейскому посту в Пиле, и развернул машину к столице, к Никосии, откуда тянулась вдоль границы узкая тропа к Пиле. Его «Ниссан» проглатывал освещенную фарами ленту дороги, словно голодный зверь. Иногда на перекрестках скоростного шоссе праздничными гирляндами подмигивали разноцветные отражатели, влитые в асфальт. Шоссе уходило вправо от основной трассы, на проселочный путь, крадущийся вдоль «зеленой» границы острова. Роман притормозил и съехал на него, стараясь унять раскачивающуюся из стороны в сторону машину.

      «Граница – не граница! – размышлял Роман, поглядывая на дорогу и неспешно объезжая рытвины и глубокие сухие ямы. – Почему „зеленая“? Никем не признается: ни турецкой, ни греческой стороной. Так, разрезала остров почти напополам, отсекла посередине, с обеих сторон, узкую ленту земли, по которой катаются на своих белых