Слово утешения. Как пережить смерть ребенка. протоиерей Андрей Ткачев

они совершенно не отличаются друг от друга, степень боли от веры мало зависит, хотя вера и может действовать как обезболивающее. Но у человека есть личная позиция по отношению к боли: он по совести заставляет себя покориться беде, ищет свою вину, и совесть властна заставить его вспомнить какие-то свои ошибки, может быть, приведшие к случившемуся. Однако вскоре он понимает, что этого недостаточно, все попытки ума уловить причинно-следственные связи не исчерпывают вопроса. И он тогда приходит к мысли, что есть какая-то тайна в происшедшем. И тайна эта состоялась не без участия Бога, для чего-то и зачем-то это нужно. «Вот я страдаю, ну что ж…» – и человек замолкает в тишине, замолкает в таком благоговении, на какое способен, заставляет себя замолчать перед лицом Божиим. Да, он заставляет себя смириться, но смириться не как схваченный преступник, посаженный в тюрьму, который беснуется, бегая по камере, и ищет способы уйти от наказания. Смирение, в правильном понимании, – это очень активное состояние. В слове «смирение» корень «мир». То есть нужно найти мир в той ситуации, в том состоянии, в котором ты сейчас находишься, по-доброму примирится с результатами: «Буду пить эту чашу, буду пить». Принять это, как горькое лекарство.

      Неверующий человек реагирует совершенно по-другому. Он тоже чувствует «сверло», которое прошло сквозь его сердце. Но упреки к Богу и вопросы к Нему невозможны со стороны того, кто о Боге до сегодняшнего дня даже не задумывался. Однако он может найти Бога в страдании:

      «Ах вот Ты какой, вот что происходит, вот еще что бывает в жизни?!» И отсюда может начаться целая цепь размышлений и выводов.

      Но если человек говорит: «Да я и раньше Тебе не молился, а теперь вообще молиться не буду, раз Ты такое вытворяешь со мной!» – то это путь к ожесточению. «Я и раньше знать про Тебя не хотел, а теперь вообще и слышать про Тебя не хочу». Я думаю, что процент людей, выбирающих такой путь, не маленький…

      – С учетом того, что долгое время наша страна жила безбожно…

      – Нет, даже без учета этого. Я думаю, что на Западе количество безбожников не меньше, а может, и больше, чем у нас. Это именно состояние сердца человеческого. Перекормленный эгоист так же нагл и безбожен, как не наученный вере человек, хотя живущий довольно скромно, но имеющий в себе корень безбожия. Здесь некая общечеловеческая проблема, она не зависит от условий. Думаю, сейчас уже можно в этом смысле забыть кошмар советской эпохи, особенно довоенного периода с 1917 по 1941 г. Все, что тогда происходило, очень важно для осознания, но списывать на этот период современные духовные болезни с каждым годом все тяжелее и тяжелее. Безбожие имеет гораздо более глубокий генезис. Человек если безбожен, то – по состоянию сердца, и это не зависит от его образования и социального положения. Можно быть образованным и безбожником, неграмотным и очень благочестивым или, наоборот, неграмотным и безбожным, очень образованным и по-настоящему верующим. Тут на что ни поставь – везде ошибешься, потому что сами по себе ни образование,