Поповичи. Дети священников о себе. Мария Свешникова

в Люберцы к бабушкиной сестре тете Лере: мама хотела узнать, почему никто не пришел проститься с сестрой. Оказалось, что дедушка был высокопоставленным лицом и даже получил награду как отличник снабжения народного хозяйства нефтепродуктами при Совнаркоме СССР. Однажды его вызвали с докладом к Сталину. На следующий день он умер от внутреннего кровотечения: во время «встречи» ему отбили все органы. Семья сразу же прекратила общение с бабушкой. И в тот раз тетя Лера, рассказав маме о ее отце, отправила нас домой со словами, чтобы мы к ней больше никогда не приходили.

      Судьба моих дедов и прадедов немногим отличалась от судеб родни других детей священников. Бабушке и дедушке Сони Кишковской, дочери отца Леонида, пришлось бежать из послереволюционной России не ради самих себя – чтобы спасти детей:

      В Библии постоянно говорится про родословные. Когда я была маленькой и слышала, как в храме читали Священное Писание с родословной Авраама и Христа, меня эти имена и связь между прошлым и будущим всегда завораживали.

      К счастью, я могу подробно рассказать про нашу семью. Мамин дедушка, князь Щербатов, был государственным деятелем. Он увез своих детей из России во время революции и Гражданской войны. Моя бабушка, которую я не застала, – урожденная Мария Николаевна Щербатова, в Париже вышла замуж за Федора Яковлевича Куломзина, сына Ольги Федоровны Мейендорф, и молодожены переехали в Канаду в 30-х годах. Там, в Квебеке, родилась моя мама, Александра Федоровна Куломзина, которую до сих пор в семье зовут Мими.

      Папина семья после революции тоже была вынуждена бежать и оказалась в Польше. Папин дедушка, Иван Антонович Кишковский, был учителем. Его сын, папин папа, Александр Иванович родился в Украине под Уманью. Когда семья переходила советско-польскую границу, Иван Антонович дал себе слово, что, если они выживут, он станет священником. Мои родители совершенно случайно узнали у одной русской эмигрантки в Сан-Франциско, что в разные моменты в родовом имении ее семьи на польской стороне границы приютили и мамину семью, и папину, когда они бежали от большевиков. Иван Антонович сдержал слово – он стал отцом Иоанном и служил в Польше.

      Мой папа, Леонид Кишковский, родился в Варшаве во время войны, в 1943 году, в самое страшное время. Папиным родителям, чтобы спастись, пришлось бежать из Варшавы, и бабушка была вынуждена оставить своих родителей, которые погибли, но никто не знает, кто их убил – нацисты или Красная армия. Когда папе исполнилось восемь лет, бабушка и дедушка оказались в Америке. Семью Кишковских поселили в Лос-Анджелесе рядом с собором, где настоятелем был отец Дмитрий Гизетти, двоюродный брат патриарха Алексия II. Папа прислуживал в храме и, как я понимаю, благодаря отцу Дмитрию стал священником. Отец Дмитрий, который стал папиным духовником, познакомил его с отцом Александром Шмеманом, и под их влиянием папа поступил в Свято-Владимирскую семинарию в Нью-Йорке, где он встретился с мамой на молодежном съезде. Венчались они в Канаде под