Длинные ноги Кафки. Сборник произведений. Глеб Нагорный

их появления. А этот… Этот отобразит в наихудшем виде. Родинка в фурункул превратится. Пародонтоз в выпрыгивающую челюсть. Я, конечно, преувеличиваю, но могу сказать точно: если вы призрак, то на фото призраком и будете, это как фиксаж сменить после пятидесяти фотографий, – ничего у вас не прибавится и, соответственно, ничего не убавится. Разве что глаза красные будут… аки карбункулы.

      – Признаться, именно это мне и нужно, – отозвался командируемый, поднимаясь, – чтоб пореалистичней.

      – Не путайте реализм с натурализмом, – метнул в ответ Перфораций, протянув ему черную руку.

      – До свиданья, – Флёр, не без отвращения, легонько прикоснулся к пальцам мастера.

      – Э, не… Раз уж вы в командировку собрались, то прощайте, – Перфораций вдруг глубоко и сочно зевнул и, смахнув выступившие на глазах креповые слезы, отворил дверь.

      Флёр вышел и остановился около следующей двери с пляшущими буквами на табличке – «Быстродей-Полароид. Не качеством, но количеством». Наученный горьким опытом, он долго переминался с ноги на ногу, не зная, как ему поступить: постучать о филенку или открыть дверь сразу.

      – Что делаем: входим или чечетку отбиваем? – услышал он металлический скрежет за спиной, обернулся и увидел перед собой сутулого старика с неприятным отечно-йодистым лицом и металлической «серебряной» нитью. Старик распахнул дверь. – Проходите. Для таможни?

      – Как вы догадались? – пропуская его вперед, удивился командируемый.

      – Глаз на чемоданное настроение наметан. Те, кто собираются уезжать, имеют затравленный и, если так можно выразиться, неуспевающий вид. Рубашки выглажены, а пуговицы не пришиты.

      – У меня с этим всё в порядке, – поправив узел галстука, похвастался Флёр.

      – Как сказать. – Старик оценивающе посмотрел на манжеты командируемого с разными «запонками» и, тяжело ступая, подошел к стойке с кассовым аппаратом. – Кстати, где ваш чемодан?

      – Я налегке. Ненадолго.

      – Ненадолго? Ну, будем надеяться… Она, надежда, как известно, умирает последней… А то, знаете, нет ничего более постоянного, чем временное… Так вам как? Цветную или черно-белую?

      – Желательно цветную, и чтоб Тимошка влез. – Флёр указал на галстук. – Вы фотографировать будете?

      – Я уже давно этим не занимаюсь, в тираж вышел. – Старик горько усмехнулся. – Так – на побегушках. А тяжело, надо сказать, в мои годы, – возраст. Благо внучок помогает, а то не справился бы. Только запропастился куда-то. По Линзам небось пошел, Слайдик мой.

      – Дагерротип, ты? – раздался молодой зычный голос из смежной комнаты.

      – Я, я, Быстродей, кому ж еще быть, – проскрипел старик.

      – Клиентура есть?

      – Малец один. Анфас-профильную делать пришел, – откликнулся Дагерротип. – Сколько с него?

      – А он куда собрался?

      – Из Здания я! – крикнул Флёр.

      – С покойников денег не берем. Фирма угощает. Входите, –