Летописцы летающей братвы. Книга третья. Геннадий Федорович Ильин

будете? А, от лётчиков, – не удивился он. – Что – то за последнее время гонцы от журнала меняются, как перчатки.

      – Долго меня искали. Нашли в Забайкалье, – кинул я пробный камень, проверяя собеседника на предмет понимания юмора.

      – О, – вступил в разговор немолодой полковник с крупной плешью, сидящий на отшибе. – Я там десять лет сидел. Роскошный край, безбрежные просторы, раскованные люди, – с сочувствием осмотрел он меня с ног до головы.

      Так и подмывало подковырнуть, не в Нерчинской ли тюрьме, но я сдержался, понимая, что шутка может показаться неуместной. Цензура – она сопоставима с таможней, где неосторожно оброненное слово может спровоцировать чиновника на великий шмон.

      – Точнее не скажешь, – польстил я лысому полковнику, присаживаясь на предложенный стул. – И жить там – одно удовольствие! Жаль, что наши командиры при перемещении по службе не спрашивают нашего мнения на этот счёт…

      Хозяева комнаты дружно рассмеялись, оценив мой английский юмор.

      – Куликов, Борис Иванович, – протянул мне мягкую ладонь, сложенную лодочкой, лысый полковник, с интересом разглядывая меня. – Я курирую ваш журнал.

      – Тогда вот, – раскрыл я дипломат, выкладывая на стол гранки и фотографии, – на ваш суд и рассмотрение.

      – Не сомневайся, приятель, осудим через недельку, – с шутливой угрозой пообещал Борис Иванович, перелистывая увесистую стопку материалов, и я понял, что понравился цензору.

      … Никогда не думал, что должность редактора отдела оформления может быть такой хлопотной. О командировках в Забайкалье я теперь вспоминал, как о краткосрочных отпусках. За три долгих месяца мне удалось наколесить по Москве и области столько километров, сколько и профессиональный посыльный не делает. И вот что интересно: даже ту работу, которую должны были выполнять другие, поручали мне. Я побывал в отделе печати ГлавПуРа, в Агенстве Печати Новости, ТАСС и Воениздате, складах технических средств пропаганды в Люберцах и Балашихи, в редакциях журнала «Советский воин», «Техника и вооружение», «Советская милиция» и «Смена», издательстве «Плакат» и во всех центральных газетах, от окружной «На боевом посту» до «Правды». Встречали по-разному: чаще радушно, иногда сдержанно, реже – надменно. Всё зависело от статуса печатных изданий и рейтинга журналистов в них работающих.

      Я прекрасно понимал, что с людьми, с которыми меня сводила судьба, – мне в дальнейшем общаться и работать. И главной задачей на первых порах считал наладить дружественный контакт и доверительные отношения с коллегами. Поэтому прежде, чем идти на встречу с новым человеком, я собирал о нём возможную информацию у наших ребят. Однако делились ей неохотно: ко мне продолжали присматриваться. Кланы не спешили принимать варягов в свои ряды. Лишь Владимир Иванович Обухов давал короткие, но меткие характеристики моих будущих оппонентов. Разговаривая с ним, я вначале удивлялся широтой его кругозора, глубокими, хрестоматийными знаниями и великолепной памяти. Казалось,