Обреченный на любовь. Николай Романецкий

порой ревновала мужа к Алле, они и дружить-то перестали, как казалось Калинову, именно по этой причине. Вот родила бы хоть одного, посмотрела бы я на твою точеную фигурку, сказала как-то Вита в минуту откровенности. Впрочем, встречались они редко…

      Выйдя из служебной джамп-кабины на пятнадцатом этаже здания Социологической комиссии, Калинов спустился к себе. В бюро дежурил сегодня заместитель Калинова Рэн Милбери, работал с тейлором. Остальные находились в бегах: мелкие дела тоже требуют суеты. Поздоровались, перекинулись парой фраз о прошедшем уик-энде. Потом Калинов отправился в свой кабинет.

      Он не был тут почти неделю, и кабинет выглядел нежилым. Впрочем, пыли нигде не наблюдалось: автоматика действовала исправно. Он поднял шторы на окнах, впустив внутрь сентябрьское солнце, и просмотрел поступившую за выходные информацию. Ничего интересного: косяком шла текучка, не требующая его участия. До визита Аллы оставалось полчаса, и он ввел в компьютер охраны код на пропуск ее через контролирующие автоматы. Вспомнил, что так и не собрался к Крыловым за прошедшую неделю, хотя вернувшийся из рейса Игорь и приглашал его. Попенял себе и тут же оправдался текучкой и плохим настроением, тем более что Крыловым сейчас и без гостей нескучно, после такого-то перерыва.

      Мысли его вернулись к жене. Трещина не давала покоя. Он никак не мог понять, в чем ее суть. Ведь он же по-прежнему любит Виту, да и она его тоже. Должно быть, просто слегка поднадоели друг другу, ну ничего, разлука лечит: вот он уже и заскучал по ней. Пройдет еще неделя – и все образуется.

      Шеф вызвал его около полудня. Посмотрел с дисплея строго и укоризненно, словно застукал за чем-либо неподобающим начальнику бюро. Например, за думами о жене.

      – Ты сегодня на месте? – Рассел тряхнул серебряной гривой волос. – Очень удачно. Зайди-ка ко мне!

      Шеф всегда смотрел на него строго и укоризненно, и Калинов догадывался, что это тоже связано с нахождением глубоко старца в молодом теле. По опыту-то он, Калинов, должен был руководить семидесятилетним Расселом, а не наоборот. Но, к сожалению, это лишь вызвало бы массу ненужных вопросов со стороны окружающих и прессы. Помня о ситуации, Калинов в общении с шефом всегда изображал из себя этакого шалопая, чтобы Расселу было легче оставаться строгим отцом-командиром.

      – Что случилось в доме Облонских?

      Шеф, по-видимому, не знал, кто такие Облонские, и оставил вопрос без ответа.

      – Присаживайся.

      Калинов сел и вздохнул: шалопай сегодня почему-то не вытанцовывался.

      – Вот какое дело, Александр… Чем ты сейчас занят?

      Ерундой, подумал Калинов.

      – Социальная работа в Твери. Просчеты тамошнего руководства… Школьные склоки в Хельсинки. Просчеты тамошнего руководства…

      Рассел почесал бровь:

      – Это ведь не по твоему бюро.

      – Помогаем коллегам. Благо есть такая возможность.

      – Пристойное занятие! Пусть помощью занимаются твои сотрудники,