Русские секты и их толки. Тимофей Буткевич

губернии[78]; из Дубового Умета он уже распространял свое учение по различным селам и деревням. Между прочим, его учением увлеклись две старые девы – помещицы села Базарного Уреня, которые устроили в своем доме даже общину из различных женщин и девиц, жаждавших благочестивых рассуждений и душеспасительного чтения Божественных книг. Отсюда сектантство стало распространяться как среди простого народа, так и среди помещиков, а в особенности среди помещиц не только по всей Самарской губернии, но и далеко за ее пределами. Впрочем, монтаны скоро забыли имя основателя своей секты и стали считать своим первоучителем Василия Никифоровича Щеглова, которого чаще называли просто Никифорычем.

      Никифорыч, по происхождению удельный крестьянин села Прислонихи Сызранского уезда Симбирской губернии, одаренный от природы пытливостью и склонный к мистицизму, был человек грамотный и еще в молодости любил посещать общину Уренских помещиц и принимать участие в происходивших там религиозных беседах. Там же он выбрал себе жену из сестер общины и имел от нее двоих сыновей и двух дочерей. Хозяйство у него было хорошее, и он жил с достатком, радушно принимая у себя различных странников и богомольцев. В свободное время он любил заняться чтением книг религиозного содержания, но читал их без разбора и руководства, толковал по-своему, в духе Уренской общины, надеясь найти в них разрешение вопросов о смысле и цели человеческой жизни. Кроме книг Св. Писания и житий святых, он особенно любил книгу св. Тихона Задонского «О должности христианина» и переводное сочинение Иоанна Бюнианна «Путешествие христианина к блаженной вечности». Дело кончилось тем, что Никифорыч, по выражению односельчан, «зачитался»: восторженный и мечтательный от природы, склонный к фантазированию, он стал страдать галлюцинациями; то целые лики ангелов он усматривал в небесах, то по целым часам стоял, устремив глаза к небу и созерцая ведущий в него путь, то слышал неизреченные глаголы или явственно видел самого Бога. Но решительное влияние имели посетившие его два ангела в виде странников. С этого времени он сознал, что он «прозорливец, обладающий божественной премудростию», «пророк Божий, призванный от чрева матери быть провозвестником Нового учения о правом пути к царствию небесному». Ради этого «он оставил свое хозяйство и семейные привязанности, как измышления греха на погибель людскую, отказался от всего, что прежде дорого было его сердцу, с чем из детства сроднилась его душа; дело веры и вдохновенное мечтательное желание преобразования жизни по новым религиозным началам так были в нем сильны, что заглушили все его прежние наклонности и привычки»[79]. С старообрядческой прической с вырезом в виде скобки над глазами, но без пробора, в коротком дубленом полушубке зимой, в простенькой бекеше или одной только холщовой белой рубахе летом, иногда в виде странника-монаха в ветхой коленкоровой ряске, в черной с узкою опушкою шапке и со связанными из ниток четками в руках, Никифорыч

78

Кутепов К., свящ. Секты хлыстов и скопцов. 1900.

79

Эпоха. 1864. Август.