Русский ад. Книга вторая. Андрей Караулов

когда ему полегчало (шел девятый месяц «хождений по мукам»), Явлинский стал готовиться к побегу.

      Врачи поставили страшный диагноз: туберкулез легких.

      В ночь перед операцией старый профессор… Явлинский даже называл фамилию этого благороднейшего человека, всю жизнь, правда, работавшего на КГБ СССР, – так вот, ночью старик-профессор шепнул Явлинскому, что утром у него отрежут здоровое легкое.

      Что делать?.. Бежать. В окно!

      И Явлинский бежал. Профессор ушел, а Явлинский бежал! Выломал окошко с тюремной решеткой и – в сугроб.

      С третьего этажа.

      На нем была только больничная пижама, больше похожая на арестантскую робу, но Явлинский холода не чувствовал.

      Как же он бежал, Господи! За Явлинским гнались. Он слышал лай собак и выстрелы в воздух. Потом (это все в интервью!) долго пытался поймать такси, и какой-то добрый человек помог ему добраться до верных людей.

      Почти год Явлинский скрывался в разных квартирах, но тут к власти пришел Горбачев, и КГБ СССР забыл о Явлинском. Он вернулся в Совмин, вступил в КПСС, и в Совмине (вот она, перестройка!) никто не интересовался, где шатался их молодой сотрудник целых два года!

      Интервью в журнале прошло незамеченным.

      Повезло Григорию Алексеевичу. Есть журналы, которые читают только дураки.

      Пил Явлинский не часто, но если уж пил, то много, получая – в такие минуты – ощущение собственной глубины.

      А ведь это уже профессия, между прочим: раз в четыре года баллотироваться в Президенты России. И – ничего больше не делать. Так и в Книгу Гиннесса можно попасть.

      «Какой ты Президент, Гриша? – издевался Коржаков. – Ты ж еврей-западенец…»

      «В России и небываемое бывает!» – огрызался Явлинский!

      Все пространство страны сжимается сейчас до одной точки, точнее – до одного города: Москвы.

      Явлинский с друзьями, Михайловым и Задорновым, подготовил проект реформирования экономики СССР: «400 дней доверия».

      400 дней – потому что Козьма Минин и Дмитрий Пожарский спасли когда-то Россию именно за 400 дней. Явлинскому очень нравилась эта аналогия, и его горячо поддержал Задорнов.

      На самом деле Явлинский имел прямое указание Горбачева: вместе с академиком Шаталиным срочно придумать для страны «что-нибудь спасительное…».

      Веселый дед, академик Станислав Сергеевич Шаталин! Любит шашки, любит выпить («Такой коньяк, Гришенька, вчера хлестали, с утра было жаль в туалет идти…»).

      Горбачев и Ельцин (редкий случай, когда они не спорили) согласились: нужен любой документ, любой лозунг, чтобы страна, ее народы хоть на какое-то время могли бы объединиться.

      Когда-то премьер Столыпин просил для России «10 лет спокойствия». Шаталин смеется: 400 дней – никто не поверит. 10 лет – другое дело. – Мало? Нереально? Хорошо, будет другая фифра: 500.

      500 дней. Тоже красиво![14]

      Хорошо, кстати, что на обложке программы «500 дней» нет сейчас их имен – Явлинского и Шаталина.

      – А вот и я, шеф…

      Явлинский вздрогнул. Перед

14

Роль в политике красивой фразы Явлинскому однажды объяснил многоопытный Эдуард Шеварднадзе; этот рассказ Явлинский запомнил на всю жизнь.

Рейкьявик, 86-й. Первая (с брежневских времен) встреча Рейгана и Горбачева на «высшем уровне»! Вопрос один, важнейший: сокращение ядерных зарядов.

Чернильницы открыты. Прорыв! Советский Союз и Америка (впервые после Хельсинки) вроде бы договорились, – но в решающий моменту Горбачева сдали нервы. Военные накрутили? Министр обороны? Генштаб?

С Горбачевым – почти истерика. Все говорено-переговорено, точки над i поставлены, а Генсек не владеет собой.

«Подписать – подпишем, – кричит Горбачев, – но СССР разорвет любое соглашение, если база на Аляске, мистер Президент, по-прежнему будет строиться, если вы не прекратите работы по рельсотрону, климатическому и биологическому оружию, генетическому-комару с вирусом Зика – и т. д. и т. п.»

Рейган встал и направился к выходу.

Горбачев замер. Он, как говорится, делал «последнее внушение»… просто так, на «всякий случай»… и вдруг-такой конфуз, встреча сорвана…

– Погодите, мистер Президент, погодите! – Горбачев кинулся за Рейганом.

Они вышли на лестницу.

– Может, вернемся и… подпишем?..

Рейган был очень серьезен:

– Так дела не делаются, мистер Горбачев…

Из его глаз текли слезы.

Впереди – выборы Президента Соединенных Штатов, и договор о сокращении ракет, о ликвидации «Оки» (будущего «Ярел») был ему жизненно необходим.

Что Горбачев и Рейган скажут сейчас миру? Там, в саду, их ждут журналисты, там около ста телекамер… – в тот момент, когда Горбачев, Рейган, Бейкер и Шеварднадзе спускались вниз, на пресс-конференцию, Бейкер нашел слова, сразу успокоившие все человечество:

– Это поражение-больше чем победа!

Красиво? Очень красиво. И понимай как хочешь, что это значит: каждый читатель «Гамлета» есть как бы новый его автор…