Дневники Сузурри. Маричка Вада

неказистыми домами; дворы, полные разной домашней живности; училище да школа – вот такое разнообразие архитектуры. Все в этом городе знали друг друга в лицо и по странной, заведенной еще сотни лет назад, традиции следили за жизнью соседей. Вечерами, украдкой, выходили покурить и заглядывали через забор: а что делается там, за стеной? И если ты, не дай бог, по какой-то причине занавесил окна, закрыл ставни – слухи и выдумки, одна нелепей другой, тут же покрывали твое доброе имя. При встрече и в разговорах только и слышались: сплетни, сплетни, сплетни. Мне кажется, что сама жизнь, в подобного рода деревнях, крутится вокруг одного простого правила – не ударить в грязь лицом перед другими.

      Я терпеть не мог этих разговоров, не понимая, зачем все это знать. Мне казалось, что моя жизнь гораздо насыщенней, чтобы питаться какими-то далекими сведениями. Мы гоняли ватагой мальчишек со всей улицы к речке и обратно, по лесочку, что расположился в паре километров от города, рыбачили, дрались, производили археологические раскопки на свалке, иногда отыскивая что-то забавное и необычное. У меня было интересное и веселое детство, пока постепенно я не начал отдаляться от сверстников, все больше уделяя внимание своей семье.

      Когда я рассказываю о количестве своих родственников, то вижу, как многие в неподдельном неприятии качают головой. Как по мне, я – счастливчик, получивший, своего рода, джек-пот. Дело в том, что родители одарили меня двумя старшими и одной младшей сестренкой. Конечно, младшая не запланированная, но когда мать узнала о то, что вновь беременна, делать аборт было поздно.

      Благодаря этому я интуитивно знал, как обращаться с дамами и никогда не испытывал проблем с противоположным полом. Перед глазами всю жизнь наблюдались три стадии взросления женщины, и на практике я четко угадывал, что необходимо сказать и как, из-за чего прослыл довольно галантным кавалером и сердцеедом. К тому же мои сестры были абсолютно разными, как внешне, так и внутренне, что еще больше расширяло мои познания в таком непростом и скользком деле.

      Самая старшая всегда вела себя как курочка-наседка. В детстве она часто оставалась следить за нами, пока мать вкалывала на двух работах, и видимо со временем срослась с этой ролью. Елена, так ее звали, кормила нас, помогала одеваться, делать домашнее задание и, конечно, ласкала и жалела, если это было необходимо. От нее всегда исходило какое-то тепло, запах топленого молока и домашних печений. Вот именно она в нашей семье и создавала уют. Выйдя замуж, уже став матерью собственных детей, Елена не забывала воспитывать остальных. Помню, как показал ей свою первую татуировку. Она на несколько минут потеряла дар речи, и только опомнившись немного, смогла изречь: «Ну, ты даешь, сумасшедший! Хотя, что еще от тебя ожидать? Ремнем бы отходить, да сдачи уже получить можно». Позже, когда татуировок значительно прибавилось, Лена больше не высказывалась на этот счет, но всегда с неким неодобрением покачивала головой, как только ее взгляд падал на паутину в области локтя или же дракона, хвостом обвивающего другую руку. Поэтому,