Не погаснет души огонь!. Рассказы, пьеса, стихотворения. Николай Свистунов

глаза не поднимут.

      Любил приезжать Пётр Петрович к староверам. В их семье царила та высоконравственная атмосфера русской семьи, которую днём с огнём не найти на просторах страны. Ехал Пётр Петрович на охоту не с пустыми руками. Охота на медведя – это вам не шутка. Он собирался загодя и брал с собою в подарок Титычуза берлогу – боеприпасы и разные охотничьи причиндалы. Ещё мешок муки, соль, пять килограммов сахара, спички и мелкие подарки детишкам, игрушки разные. На этот раз прихватил с собою подарок и для старшего сына. Настоящий охотничий нож. Появился у Петра Петровича Самсонова специалист по охотничьим ножам. Наконец-то устроился к нему на работу в автоколонну парень с золотыми руками. Ножи охотничьи мастерит на загляденье. Титыч к подаркам относился недоверчиво. Подарки брал только после долгих уговоров, но от ножа для сына не откажется, это точно. Нож для охотника, что глоток чистого воздуха для заморённого человека. Если возьмет в руки, дышит не надышится. Без ножа в тайге смерть. Не выжить. Отсюда и уважение и любовь.

      Рассвело…. Пётр Петрович встряхнул голову и посмотрел в замерзшее окно уазика.

      – Пётр Петрович, – тревожно сказал водитель Санька. – Метель начинается. Смотри, как сыпет. До деревни недалеко, да и по тайге метель незаметна, а выедем на опушку…. Боюсь не проедем. Снег высокий, метёт, спасу нет.

      – Ничего, – ответил Пётр Петрович и поёрзал на сиденье. – Если что – до Титыча дойдём пешком. Машину после откопаем, а охоту срывать не дам. Титыч берлогу подготовил. По мне хоть неделю сидеть, а медвежье ухо я у себя на ковёр в зале повешу. Понял, Санька? – добавил он громче обычного, как бы объясняя сразу всем своим попутчикам свое решение.

      Попутчики закивали головой в знак согласия. А чего горевать? С начальником едут. Он старший, он умный. Он знает, что и как! Не впервой, да и к людям едут, не к медведям. Примут, не оставят ночевать в лесу. В машине стало жарко. Двигатель уазика рычал и визжал, но машина упрямо карабкалась по лесной дороге. Машина, конечно, корявая, но проходимости необыкновенной. В России этого достаточно, не до буржуйских тонкостей, компьютеров разных, – тепличных условий практически. В «уазике» щели с ладонь, зато вентиляции не надо. Лишь бы везла машина. По такой дороге это проблематично, но потому Пётр Петрович и брал с собою на охоту водителем Саньку. У того был настоящий водительский талант. Бывало и более опытный шофер, который тридцать лет баранку крутит, а случись пурга или ливень осенний, буксует. Санька же будто срастается с машиной, будто он и есть четыре колеса и двигатель. Что-то нашепчет, вцепится в баранку и, кряхтя вместе с машиной, вылезает из любого болота. Такие парни большая редкость. По крайней мере, Пётр Петрович за свою жизнь более талантливого шофёра не встречал. Хотя Санька оболтус и бабник, но это кому как на роду написано.

      Снег валил всё гуще и гуще. Пётр Петрович Самсонов тревожно всматривался в тонкий желоб дороги. Колея терялась в снегу, и машине всё сложнее было разгребать его колесами.