Партут или просто август. Анастасия Сергеевна Барабошкина

поддалась дверная ручка. Дверь открылась, в проеме показалась девушка с собранными в низкий пучок соломенными волосами. Она оттолкнулась обеими руками от дверного косяка и прошла в комнату.

      – Хей-хо, ребята! Как вам, нравится?

      Она, то есть Владилена, довольно окинула комнату взглядом. Арт знал эту девушку уже достаточно давно, но был в ее квартире впервые. Ее место обитания было таким же непостижимым, как и она. Владилена, неудавшийся архитектор, по совместительству художник, в прошлом и программист в настоящем. Она не смогла примериться с тем, что стала обыкновенной девушкой в очках, которая сидит за компьютером круглосуточно и пишет программы для бездушных машин. Здесь все было таким специально, вычурно необычным, каждая вещь застыла в крике о собственной необходимости и неординарности. Словно в четырех стенах собрали всех недовольных властью и притеснением женщин. Владилена или просто Влада смотрела на гостей и жадно ждала их реакции на свое творение. Эта привычка у нее осталась со времен, когда она еще часто рисовала. Арт откашлялся, чтобы разбавить атмосферу, натянутую улыбкой Максима.

      – Да, очень интересно, и правда. Нам нравится, Макс?

      Максима привлекло серое пятно на голубой стене, очевидно, оно было для него здесь самым настоящим. Он стоял спиной к Арту, были видны его отросшие вьющиеся пряди волос, которые выбивались из общей копны и стремились оплести сзади шею. Были видны вены на руках, аккуратно заложенных за спину. Арт думал, как противоречив этот человек: Арт знал его четыре года, но мало что знал о нем. У него всегда была опрятная стильная одежда, но популярным он не был, и вкуса, кстати, тоже особо не имел. Максим был зажатым, скрытным и тихим человеком, который не умел одной своей улыбкой или шуткой поднять людям настроение на целый день. Тем не менее, Арт его ценил, как ценят непорочное в последних кругах – самозабвенно, осознавая, что то есть последняя надежда. Этот человек не был до конца тронут обществом, его общими интересами и надеждами. Он был сам по себе, «автономная система». Это обстоятельство и держало Арта рядом с Максимом, показывало ему красоту в этих пожимающих острых плечах и странно поджатых губах.

      «Счастье, как гармония, не там, где мы стремимся его найти».

      Эта фраза, которая тянула в омут мыслей и воспоминаний, стояла в раме на полу, рядом с кроватью Влады, белая, написанная разными шрифтами на черном фоне. На кровати же все подтверждало правоту этого высказывания,– на небрежно откинутом одеяле лежала стопка футболок и кофт всех цветов и, похоже, размеров. Там же были раскиданы наушники, косметички, заколки и блокноты с бесконечными зарисовками. Счастье было не здесь, судя по всему.

      Влада легким сквозняком пронеслась в центр комнаты, взяла стул, резко развернула его и села, как на коня, руки положив на деревянную спинку стула. Ладонями она забавно подперла щеки и скорчила рожицу.

      – Ты сегодня чрезмерно задумчивый, все нормально? А то ты так мозолишь меня и этого парня глазами, что страшно становится. Выйди уже из омута мыслей. А, да, кстати, это вообще кто? – Она жестом полководца указала на Макса. Он этого, конечно же, не выдержал и еще больше сложил к грудной клетке плечи, как крылья.

      – Это Макс, я же говорил тебе, что он придет со мной. – Арт вдруг почувствовал прилив злобы на всех присутствующих за то, что они такие неправильные и какие-то не идеальные. Он бы вел себя по-другому. И на его, и на ее месте.

      – Хорошо, я просто как обычно все забываю. Так что, пошли в бар? И да, слишком много для этой комнаты вопросов, озвученных моим голосом. Включайтесь в беседу. Макс, расскажи о себе!

      Удивительно, как эта девушка так держала людей в своей власти и под своим желанием, а с самой собой совладать не могла. Может и не хотела, считая ветер своей стихией. Хотя бы эти странные полусерые тени с ее курса смогли немного убедить ее в приземленности и неудохотворенности этого мира, все ее идеологии, разделив на смысловые единицы и нули. Примечательно то, что пустоты нулей оказались в абсолютном торжестве, в честь чего на шее Владилены можно было теперь разглядеть небольшую золотую овальную подвеску, олицетворяющую ноль. Она особенно охотно открывалась миру из-под футболки Влады, когда она подавалась вперед при хохоте, сжимая ладони и кладя их между коленей.

      Максим отделился от голубой стены с серым пятном своим вниманием и прилепил его на упрямо смотрящие глаза Влады. У них завязался диалог. Такие первичные необтесанные ступени новых знакомств набили Арту немало мозолей на ногах, поэтому он даже не стал слушать их речей. Вместо этого он подошел к кровати Влады и начал аккуратно закрывать и складывать в стопку ее записные книжки. В них были какие-то огромные на всю страницу глаза, красные изогнувшиеся коты, совсем как их родственник, распятый в тяжелой раме на потолке. Были какие-то быстрые записи мелким ломаным почерком и наброски города, в основном лестниц и фасадов. Засмотревшись на очередной, украшенный хилым ангелом без крыла и теней, рисунок, Арт не заметил, как Влада резко соскочила со стула, чуть не уронив его. Сконфуженный Максим замолчал, несмотря на то, что последняя реплика была за Владой. Он хотел сказать ей о важности неповторимости человека, но стремительный и неординарный поток эмоций обогнал