Темная ночь. Джена Шоуолтер

держал под строгим запретом все движения своей души, ибо, случись ему выйти из себя, он делался силой, которой страшилась даже Ярость, – не просто зверем, но истинным демоном. Люсьен вышел из себя лишь однажды, но его друзья до сих пор не могли этого забыть.

      – Да, объясни толком, – сказал Рейес и тряхнул головой, словно силясь понять. – Что происходит? Сначала Торин говорит, что охотники вернулись, потом Мэддокс приводит домой женщину. И вот теперь ты утверждаешь, что титаны захватили власть. Как такое возможно?

      – К сожалению, возможно, – ответил Аэрон. Он запустил руку в коротко стриженные волосы и почувствовал, как острые волоски царапают ладонь. Ему очень хотелось сказать друзьям нечто утешительное. – Очевидно, титаны, веками томясь в заточении, наращивали мощь. Пару недель назад они вырвались из Тартара, напали на греков, поработили их и заняли престол. Теперь они – наши повелители.

      Повисла тяжелая тишина, словно все переваривали неожиданные новости. Между воинами и греками, теми самыми богами, что прокляли их, давно пробежала кошка. Но все же…

      – Ты уверен? – спросил Люсьен.

      – Да, – ответил Аэрон. Вплоть до этой ночи он знал о титанах лишь то, что они правили Олимпом в «золотой век», время «мира» и «гармонии» – это были два любимых словечка охотников. – Они поместили меня в нечто вроде круглого зала суда. Их троны стояли по периметру, а я был в центре. На вид они гораздо мельче греков, но в их могуществе сомневаться не приходится. От них исходила какая-то пульсация, я чувствовал ее, даже почти видел. А на их лицах были написаны бескомпромиссная решимость и ненависть.

      Минуло еще несколько минут напряженной тишины.

      – Ненависть ненавистью, но есть ли хоть малейший шанс, что титаны освободят нас от демонов, а мы при этом останемся живы? – задал Рейес вопрос, который, несомненно, мучил их всех.

      Аэрона и самого это очень интересовало. Ему хотелось верить в это.

      – Не думаю, – отозвался он, проклиная себя за то, что разочаровал друзей. – Я спросил их, но они отказались обсуждать это.

      Снова молчание.

      – Это… это… – выпалил Парис.

      – Невероятно, – закончил за него Торин.

      Рейес помассировал челюсть.

      – Если они не собираются освобождать нас, чего же им надо? – спросил он, решив, что отсрочки перед новой порцией дурных новостей, видимо, не будет.

      – Точно не знаю, но, как я понял, они собираются ощутимо присутствовать в нашей жизни.

      Чем были хороши греки, так это тем, что, прокляв воинов, они не обращали на них никакого внимания, позволяя им жить как вздумается.

      Рейес снова помотал головой:

      – Но… почему?

      – Хотел бы я знать.

      – Они за этим тебя призвали? – спросил Люсьен. – Чтобы сообщить тебе о смене власти?

      – Нет. – Аэрон немного помолчал, прикрыв глаза. – Они приказали мне… кое-что сделать.

      – Что? – почти выкрикнул Парис, когда стало понятно, что продолжения не будет.

      Аэрон обвел