Кровь на мантии. Документальный роман. Владимир Сергеев

жить и отомстить за тех, кто лежит теперь на мостовой, кто пал от рук этих палачей!

      Их тут же окружили выбежавшие из-под обстрела рабочие.

      – Да, да, он прав, вы не должны умереть! Мы вас никуда не отпустим!

      – Но как они могли стрелять в своих, в безоружных, мирных людей!

      – Это он их послал!

      – Он же наш царь, наш отец!

      – Кровавый он и есть кровавый!

      – А тебе, отец Георгий, до поры прятаться надо. Снимай-ка ты свою рясу. Вот… Поддевку мою одень…

      – Да ведь ты, кажись, ранен!..

      – Ерунда! – отмахнулся отец Георгий. – Чуть зацепило. Я и не заметил.

      Кто-то снял с себя и накинул ему на плечи пальто. Кто-то шапку отдал.

      – Надвинь-ка пониже на лоб да ворот подними… Вот так. Чтоб эти ироды тебя не признали. А то ведь тебя теперь будут искать по всему Питеру, а найдут – вмиг упрячут в Петропавловку.

      Но отец Георгий все еще никак не мог прийти в себя. Машинально повинуясь действиям рабочих, он все повторял:

      – Я знаю, знаю, вы будете отомщены!..

      Если властью, данной Богом, монарх служит дьяволу, то монархия обречена лететь в преисподнюю…

      Манифестанты были расстреляны и на других направлениях.

      Однако, несмотря на вооруженные кордоны солдат и казаков, на безжалостный разгон и расстрелы демонстрантов, тысячи рабочих со всех концов Петербурга продолжали упорно продираться к центру города, к Дворцовой площади.

      – Царя! Царя! – теперь уже неистово, остервенело неслось по толпе.

      – Трусы! Японцы вас бьют, так вы на своих решили отыграться, расстреливаете безоружных!..

      Внезапно эскадрон кавалергардского полка бросился на толпу. Солдаты рубили людей саблями, избивали нагайками. Один за другим десятки людей замертво падали на залитый кровью снег.

      Отец Георгий был полностью оглушен случившимся. Он бежал вместе со всеми – увлекавшим его куда-то Рутенбергом и пятью рабочими, его добровольными охранниками. По пути им то и дело попадались разбегающиеся от расправы люди. Одни обгоняли их, другие бежали навстречу. Но никто не узнавал отца Георгия, длинные волосы которого скрывал поднятый воротник пальто, а низко на глаза был надвинут меховой треух.

      – Куда мы бежим? – наконец спросил отец Георгий.

      – В надежное место, – прошептал ему на ухо Рутенберг так, чтобы никто из сопровождавших их рабочих не мог его услышать. – Да мы уж почти на месте. Надо бы их отпустить, – кивнул он в сторону добровольных телохранителей, – а то мало ли что… Ведь мы их совсем не знаем.

      – Да не предадут они. Это ж наши, путиловские, – возразил отец Георгий, но спорить не стал.

      Он остановился, пожал каждому руку.

      – Спасибо, братья. Дальше уж мы сами доберемся. А на прощанье скажу: знайте, наша борьба не закончена, она только начинается. Не мы первые начали… Что ж, царь отказался от нас. Так и мы теперь отказываемся от него!

      Наконец они добрались до своей цели. Остановившись у подъезда одного из домов, прежде