Меняла Душ. Дмитрий Самохин

и, кроме белых мраморных плиток, ничего не увидел. Ни капли крови, что было удивительно! Инстинктивно рука метнулась к оторванному уху и нашла его на месте.

      Яровцев перекрестился и пощупал ногу. Она оказалась так же цела. Только память услужливо напоминала о том, как оторвало пулей ухо и продырявило ногу.

      Зубарев увидел его движения и злобно ухмыльнулся.

      – А как сволочи, еще лезут? – спросил Ярослав.

      На что Сергей истерично расхохотался.

      Яровцев посмотрел на него, как на умалишенного, но Зубарев поспешил объяснить свой поступок.

      – А нет никого!

      – Что отступили? – спросил Ярослав, приводя в порядок мятый костюм.

      И чем это боголюбовские стреляли, что никаких следов от вошедшей в ногу пули не осталось?

      – Нет. Зачем? Их и не было!

      – Что значит, не было?! – не понял Яровцев и пристально посмотрел на своего заместителя.

      Но от взгляда начальника, Зубарев не пожелал таять и признаваться, что учинил над шефом дурацкий розыгрыш. Он твердо стоял на своей позиции.

      – Не было никого. Никто не нападал на Папину дачу…

      – Я что-то не понял: это пока я без сознания валялся, вы здесь все умом спятили?

      – Зачем, – возразил Зубарев, – мы практически все в нирване побывали. Всех я, конечно, не расспрашивал, но кто рядом со мной был, те все вырубились. Вот только что сражались, перестрелка шквальная была, а потом раз – и без сознания. Точно какая-то гнида свет вырубила. А когда сознание обратно проклюнулось – у кого как: у тебя вот почти одним из последних, – то тут уже никого и не было. Ни одного нападавшего! Ни одной стреляной гильзы! Все рожки в автоматах полные, словно мы и не стреляли вовсе. А те, кто ранен был, оказались целыми и невредимыми. Прямо как ты, Ярик!..

      Ярослав пропустил мимо ушей панибратское обращение к себе, потому что сейчас было не до формальностей. Когда в округе творилась такая бесовщина, очень хотелось поскорее добраться до проволочного телефона, чтобы никакой несчастный случай с эфиром не вышел, и вызвать службу охотников за привидениями, или на худой конец позвонить батюшке, чтобы он с кадилом, святой водой и молитвенником приехал чертей гнать.

      – С ранеными – это полбеды, – продолжал Зубарев. – А вот что делать с теми, кого в бою успели пощелкать. Ведь мертвяки восстать успели!

      Ярослав невольно перекрестился вновь.

      – Вон Володька Соколов. Ему одному из первых голову разнесло. А теперь поднялся с целой черепушкой и поклоны небесам бьет, что Господь Хранитель его с того света вернул. Говорит, что уже котел адский увидел, да чертей ораву, которая его за окаянный отросток в пекло тащила, да приговаривала: «на жаркое, на жаркое». Божится, что потребует расчет и пострижется в монахи, чтобы свои грехи искупить! – с каким-то болезненным азартом рассказывал Зубарев.

      Когда он закончил, Ярослав смерил помощника презрительным взглядом и поинтересовался:

      – Ты меня за идиота держишь?! Как мертвые восстать сумели? Что у нас, новый спаситель нарисовался,