Пыльца в крови. Фима Кибальчич

используя пустующее оборудование, как и Сэм, – совсем не по назначению. Только здесь была не выпечка, а какая-то сложная вязка.

      Тим обернулся перед появившимся перед носом треугольным проемом.

      – Спасибо, док! Не скучайте здесь.

      – Сам не скучай, Тим Граув, – недовольно проскрипел врач, но все же поднял руку в прощальном жесте.

      Я бы с удовольствием поскучал. До конца жизни.

      Тим шагнул в полукруг просторного подъемника.

      Наверху бело-красных башен скорой помощи, которые были разбросаны по каждому городу планеты, всегда находились парковочные площадки. Сюда опускались реанимационные транспортировщики и здесь цеплялись машины пациентов.

      Операционный и рекреационный модуль, откуда поднялся Тим, был устроен на верхнем уровне – сразу под парковкой. Первый уровень башни обычно занимали силовые и энергетические установки, второй – материалы для синтезирования, протолекарства, заготовки тканей.

      Тим не особо разбирался в этой медицинской белиберде, но за время однообразной жизни на станции наслушался несчетное количество пространных рассуждений Кэмбелла о том, что значит правильно организованное лечение, и какими значками настоящие медики, а не всякие шарлатаны, размечают медицинское оборудование. Теперь эти бессвязные сведения всплывали пятнами, как клочки серых мхов на скалах Орфорта.

      Тим обхватил себя руками и шагнул на залитую солнцем площадку. Его ждали.

      Это был не Ирт. Хозяина не отпустили или он не нашел свою зверушку.

      Я сам приду.

      Тима дожидался тот самый парень в черном с экскурсионной платформы. Он стоял, привалившись к прозрачному кокпиту скутера, раскорячившегося у края башни на подогнутых крыльях, и смотрел прямо и вопросительно.

      Тим остановился, опустил глаза, но, уткнувшись взглядом в уродливое темно-красное пятно на носке кроссовка, поднял голову:

      – Извини… я сожалею, правда.

      Рука опустилась в карман, но ножа там не было. Странно, куда он мог деться. Хотелось сжать его рукоять.

      – О чем именно? – спросил парень напряженно и, оттолкнувшись от скутера, сделал несколько шагов навстречу Тиму.

      Его руки тоже были в карманах, плечи, затянутые в темное, чуть сутулились, а на груди зияла здоровая прореха. Кожа под ней выглядела пронзительно белой, как и на его голове.

      Хорошее место для удара. Даже сейчас.

      Тим неопределенно пожал плечами, стараясь избавиться от мыслей об Ирте. Да и сказать ему было нечего: сожалел он о многом.

      – Понятно… Твоя авиетка приписана к кораблю?

      Вдоль борта белой машины в красном цвете интендантского ведомства переливалось имя корабля.

      Когда три года назад Алекс сказал, что у него для капитана второго ранга есть одна неплохая посудина под названием «Прыжок мужества», Тим наотрез отказался даже проверять, существует ли эта посудина или над ним просто издеваются. А вот имя «Маленькие радости», хотя звучало не менее издевательски, вполне его устроило,