Жизнь и судьба. Василий Гроссман

как вы могли так обидеть меня? – сказала Людмила Николаевна.

      Мать молча погладила ее по голове.

      Потом они ужинали на кухне. Виктору Павловичу казалось – какой-то особой прелестью обладало в этот вечер кухонное тепло.

      То, что составляло основу его жизни, продолжалось. Мысль о неожиданном объяснении противоречивых опытов, накопленных лабораторией, неотступно занимала его последнее время.

      Сидя за кухонным столом, он испытывал странное счастливое нетерпение – пальцы рук сводило от сдерживаемого желания взяться за карандаш.

      – Изумительная сегодня гречневая каша, – сказал он, стуча ложкой в пустой тарелке.

      – Это намек? – спросила Людмила Николаевна.

      Пододвигая жене тарелку, он спросил:

      – Люда, ты помнишь, конечно, гипотезу Проута?

      Людмила Николаевна, недоумевая, подняла ложку.

      – Это о происхождении элементов, – сказала Александра Владимировна.

      – Ах, ну помню, – проговорила Людмила, – все элементы из водорода. Но при чем тут каша?

      – Каша? – переспросил Виктор Павлович. – А вот с Проутом произошла такая история: он высказал правильную гипотезу в большой мере потому, что в его время существовали грубые ошибки в определении атомных весов. Если бы при нем определили атомные веса с точностью, какой достигли Дюма и Стас, он бы не решился предположить, что атомные веса элементов кратны водороду. Оказался прав потому, что ошибался.

      – А при чем тут все же каша? – спросила Надя.

      – Каша? – переспросил удивленно Штрум и, вспомнив, сказал: – Каша ни при чем… В этой каше трудно разобраться, понадобилось сто лет, чтобы разобраться.

      – Это тема вашей лекции сегодняшней? – спросила Александра Владимировна.

      – Нет, пустое, я ведь и лекций не читаю, ни к селу ни к городу.

      Он поймал взгляд жены и почувствовал, – она понимала: интерес к работе вновь будоражил его.

      – Как жизнь? – спросил Штрум. – Приходила к тебе Марья Ивановна? Читала тебе небось «Мадам Бовари», сочинение Бальзака?

      – А ну тебя, – сказала Людмила Николаевна.

      Ночью Людмила Николаевна ждала, что муж заговорит с ней о своей работе. Но он молчал, и она ни о чем не спросила его.

      17

      Какими наивными представились Штруму идеи физиков в середине XIX века, взгляды Гельмгольца, сводившего задачи физической науки к изучению сил притяжения и отталкивания, зависящих от одного лишь расстояния.

      Силовое поле – душа материи! Единство, объединяющее волну энергии и материальную корпускулу… зернистость света… ливень ли он светлых капель или молниеносная волна?

      Квантовая теория поставила на место законов, управляющих физическими индивидуальностями, новые законы – законы вероятностей; законы особой статистики, отбросившей понятие индивидуальности, признающей лишь совокупности. Физики прошлого века напоминали Штруму людей с нафабренными усами, в костюмах со стоячими крахмальными воротниками и с твердыми манжетами, столпившихся вокруг