Золотой век русской поэзии. Лирика. Отсутствует

где, какая кисть ее изобразила?

      Едва-едва одну ее черту

      С усилием поймать удастся вдохновенью…

      Но льзя ли в мертвое живое передать?

      Кто мог создание в словах пересоздать?

      Невыразимое подвластно ль выраженью?..

      Святые таинства, лишь сердце знает вас.

      Не часто ли в величественный час

      Вечернего земли преображенья,

      Когда душа смятенная полна

      Пророчеством великого виденья

      И в беспредельное унесена, —

      Спирается в груди болезненное чувство,

      Хотим прекрасное в полете удержать,

      Ненареченному хотим названье дать –

      И обессиленно безмолвствует искусство?

      Что видимо очам – сей пламень облаков,

      По небу тихому летящих,

      Сие дрожанье вод блестящих,

      Сии картины берегов

      В пожаре пышного заката –

      Сии столь яркие черты –

      Легко их ловит мысль крылата,

      И есть слова для их блестящей красоты.

      Но то, что слито с сей блестящей красотою –

      Сие столь смутное, волнующее нас,

      Сей внемлемый одной душою

      Обворожающего глас,

      Сие к далекому стремленье,

      Сей миновавшего привет

      (Как прилетевшее незапно дуновенье

      От луга родины, где был когда-то цвет,

      Святая молодость, где жило упованье),

      Сие шепнувшее душе воспоминанье

      О милом радостном и скорбном старины,

      Сия сходящая святыня с вышины,

      Сие присутствие Создателя в созданье —

      Какой для них язык?.. Горе душа летит,

      Все необъятное в единый вздох теснится,

      И лишь молчание понятно говорит.

Лето 1819

      Лалла рук

      Милый сон, души пленитель,

      Гость прекрасный с вышины,

      Благодарный посетитель

      Поднебесной стороны,

      Я тобою насладился

      На минуту, но вполне:

      Добрым вестником явился

      Здесь небесного ты мне.

      Мнил я быть в обетованной

      Той земле, где вечный мир;

      Мнил я зреть благоуханный

      Безмятежный Кашемир;

      Видел я: торжествовали

      Праздник розы и весны

      И пришелицу встречали

      Из далекой стороны.

      И блистая, и пленяя —

      Словно ангел неземной, —

      Непорочность молодая

      Появилась предо мной;

      Светлый завес покрывала

      Оттенял ее черты,

      И застенчево склоняла

      Взор умильный с высоты.

      Все – и робкая стыдливость

      Под сиянием венца,

      И младенческая живость,

      И величие лица,

      И в чертах глубокость чувства

      С безмятежной тишиной —

      Все в ней было без искусства

      Неописанной красой.

      Я смотрел – а призрак мимо

      (Увлекая душу в след)

      Пролетал невозвратимо;

      Я за ним – его уж нет!

      Посетил, как упованье;

      Жизнь минуту озарил;

      И