Книга Джошуа Перла. Тимоте де Фомбель

ситуацию. Хозяин был на понтонном мосту. Я выхватил из сумки фотоаппарат и сфотографировал первую страницу, надеясь, что утреннего света будет достаточно. У меня заканчивалась пленка. С помощью маленькой рукоятки я перемотал ее.

      Снаружи Перл наблюдал, как плавают в воде его собаки.

      Я вынул из сумки новую пленку. Спустя несколько секунд фотоаппарат был готов.

      Я лихорадочно перелистывал страницы, водя пальцем по номерам, отпечатанным на левом поле.

      410, 430, 460…

      461.

      Я поднял голову. Одна из собак вышла на берег с водяной курочкой в зубах. Понтонный мост был пуст. Господи.

      Я положил открытую тетрадь, не успев ничего прочесть, сделал шаг назад, глядя в камеру. Когда дымка рассеялась и картинка стала четкой, я нажал на кнопку.

      На мое плечо опустилась рука.

      Что случилось дальше, я не помню.

      Помню только, как проснулся в сумерках у дороги. Велосипед лежал в высокой траве рядом со мной.

      7. Потерпевший кораблекрушение

      Мармеладки сложно заворачивать в фантики.

      Они эластичные и немного скользкие, несмотря на сахар. Поэтому Жака Перла не покидало ощущение, что он целыми днями упаковывает в папиросную бумагу вареную лапшу.

      Клиентка, открыв рот, смотрела, как он управляется с конфетами. На ней были шляпка с бантиком, пальто с бантиком и туфли с большими бантами. Шелковый платок, завязанный петелькой, висел на ручке сумки.

      В общем, сама клиентка была упакована хоть куда.

      Это происходило в 1936 году. Два дня непрерывно шел дождь, а накануне ночью приключилась гроза, каких в Париже не случалось уже лет двадцать – хуже бомбардировок Первой мировой.

      Перл завернул в гофрированный картон квадратные мармеладки, уже упакованные в папиросную бумагу, и взвесил фунт.

      Мельком он бросил взгляд – сквозь витрину – на улицу.

      Мальчик до сих пор стоял на мостовой под дождем.

      Перл стал закручивать фантики, превращая их в банты.

      – А с чем вон те черные?

      – С ежевикой, мадам.

      – Тогда поменяйте мне, пожалуйста, одну белую на черную.

      Перл с улыбкой кивнул. Клиент – это король. Неслучайно на вывеске семейной лавки была изображена корона, отделанная жемчугом.

      Он развернул сверток и поменял миндальную мармеладку на ежевичную.

      – Желаете попробовать другие сорта?

      Перл знал о нерешительности своих клиентов и предугадывал их желания.

      – Нет. Поторопитесь. Меня ждет муж.

      Он поменял бумагу под картоном, чтобы она была идеально гладкой, снова бросил взгляд на мостовую и продолжил упаковывать конфеты.

      – А розовые с чем? – спросила дама.

      – Я ведь только что вам их предлагал. Розовые – с розой.

      – Да, логично, – произнесла дама так, словно ее принимают за идиотку. – Ну, дайте мне половинку розовой.

      – Простите, мадам. Я не режу мармелад.

      – Почему?

      – Традиция «Дома».

      Даму, казалось, очень задела новость о традиции.

      – Господи… И с каких это пор вы не режете мармелад?

      – Уже