Отрывки из жизни внутри музея (сборник). Михаил Ефимов

А причина такова: невозможно внести изменения в архитектуру старинного здания, являющегося само по себе экспонатом, даже если это действо желаемое и нужное.

      К обеду мы вернулись в Эрмитаж. А ровно в час, с подачи Ольги Николаевны опять оказались в родных катакомбах. Правда, на этот раз по другому делу.

      – Мальчики, все идём за бойлерную, будем расчищать подвал.

      Насколько я помню, так было заведено всегда, когда не имелось срочных работ в самом музее. Бойлерная являлась диким местом, где до сих пор витал дух социализма. Нагромождение когда-то нужных вещей, а сейчас ставших раритетами, вызывало интерес и благоговение. Тут находились портреты и скульптуры дедушки Ленина, флаги, доски почёта, и старые, видавшие виды советские вешалки. Когда сюда заходили люди, а это случалось очень редко, казалось, что со щелчком тумблера, включающего свет, и скрежетанием ключа в старом амбарном замке, висящем на покорёженной железной двери, из старого сырого помещения исчезают призраки былых лет и совсем другой жизни Эрмитажа. Причём исчезали они недовольно, и как только дверь за последним человеком закрывалась, и тушился свет, призраки тут же возвращались в принадлежащее только им логово. «Тут бегают дикие бойлеры», – шутили мы.

      И вот когда вслед за нами сюда вошла и Ольга Николаевна, и от её громогласных команд в помещении стало людно и совсем не страшно, работа закипела.

      – Ребята, вы видите эту кучу?

      В самом углу подвала лежали друг на друге деревянные ящики.

      – Их надо перебрать, то, что уже негодно к использованию, выкинуть, а остальное аккуратно сложить в другой угол.

      Первая пара ящиков порадовала своим целым и крепким видом, но, подняв третий, нижний, на пол посыпались прозрачные пластмассовые коробочки, перемешанные с трухой.

      – Господи, коробка-то совсем прогнила, у неё же практически нет дна, одна плесень, – с отвращением процедил кто-то из «обозников».

      Все, как по команде, достали и надели перчатки. Я поднял одну из маленьких коробочек. Низ у неё был из чёрной пластмассы, а крышка прозрачная. Повертев и подумав, для чего это изделие предназначено, я решил, что лучше спросить, а не гадать.

      – Ребята, это заказывалось для отдела нумизматики, и очень давно, – просветила нас Ольга Николаевна, – в них должны храниться монеты.

      – Так они, наверное, и не помнят об этих драгоценных залежах. Может, просто выкинем всё? Чего перекладывать с места на место каждый год, пока оно не превратится в труху? – предложил я.

      – Нет, мальчики, мы этого сделать не можем и не имеем права. Так что работайте, а я приду через час, посмотрю.

      Половина всех коробок оказалась непригодна даже к складированию, разве что в печку, а вот другая половина оказалась ещё жива, и на внешний вид протянет ещё несколько лет. Более невезучую, погибшую половину мы погрузили на носилки, когда-то используемые по назначению, а теперь стоявшие прямо там, в подвале, и стали по двое носить в мусорный бак во дворе. Путь проходил