Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935). Николай Рерих

спросить – чем мы занимались на наших собраниях? Так как клевета преследовала Н.К. Рериха, то возможно, что под таким вопросом будет скрываться подтекст – “Какие заговоры вы там устраивали?”..

      И я отвечу:

      – Никаких.

      В том-то и горькая ирония судьбы, что люди усматривают нечто предосудительное именно там, где устремляются к самым высшим идеалам. <…> Николай Константинович нам лекций не читал. В спокойной и неторопливой беседе просто и доходчиво говорил о наступающей Новой эре планеты, о новом человечестве, которое должно прийти на смену нынешнему, задыхающемуся в ярости хищнических захватов и, как слепое, идущему к взаимоистреблению»[72].

      Из этих людей образовалось прочное содружество, его члены и в дальнейшем поддерживали связь с Рерихами, а после 1945 года и репатриации, несмотря на суровый прием, который оказала им Родина, некоторым из них удалось принести в СССР и передать ищущим весть Живой Этики.

      Во время своего пребывания в Харбине Н.К. Рерих неизменно участвовал в наиболее значимых мероприятиях русской эмиграции, в частности в ежегодном Дне непримиримости (7 ноября 1934 года), посвященном памяти тех, кто отдал свою жизнь в борьбе за освобождение России от коммунизма.

      Об отношении Рерихов к Советской России в 1930-е годы следует рассказать более подробно. Рерихи были патриотами своей страны и на чужбине продолжали трудиться во славу Родины. Но Советский Союз и Россия были для них понятиями неравнозначными. Позитивное отношение Рерихов к СССР, которое они высказывали в период своего визита в Москву в 1926 году, сменилось критическим в связи с изменениями внутри страны. Конструктивный потенциал молодой советской республики угасал по мере ее неуклонного движения к тоталитаризму. Учение коммунизма и новый социалистический строй, искаженный репрессивными механизмами Сталина, из оздоравливающей силы превращались в болезнь для страны. За границу просачивались сведения о «допросах с пристрастием» и лагерях. Фашизм и коммунизм оказывались на одной чаше мировых весов. В открытом письме в Совет Народных Комиссаров академик И.П. Павлов писал как раз в 1934 году: «Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Все остальные правительства вовсе не желают у себя то, что было и что есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались вы, – террор и насилие»[73].

      С одной стороны, Н.К. Рерих с большой симпатией относился к движению «оборонцев» («утвержденцев» и др.), которые во главу угла ставили территориальную целостность и неприкосновенность России, независимо от господствующего в ней политического строя. Будучи проездом в Париже по пути в США в 1934 году, он посетил одно из собраний утвержденцев и обратился к ним с приветственной речью[74], посвятил им очерк. В одном из писем комитету в Париж Николай Константинович писал: «Взяв символом группы высокое понятие “Утверждение”,

72

Хейдок А. Радуга чудес. С. 335.

73

Цит. по: Есть всюду свет… Человек в тоталитарном обществе. М.: Возвращение, 2000. С. 6.

74

См.: Беликов П., Князева В. Рерих. М., 1972. С. 217.