Розы мая. Дот Хатчисон

начнут выцветать, эти черные буквы будут четко выделяться на ярко-розовом фоне. Второй, бледно-голубой, подписан таким мелким почерком, что разобрать его получается лишь после фокусировки – двух морганий.

      Открытка от Мерседес всегда приходит точно по расписанию, у Вика и Эддисона порядок отправки обычно немного разнится.

      А вот в мае открытка приходит только одна, без какого-либо пожелания – лишь три подписи. Как напоминание о том, что убийство моей сестры не забыто. Здесь требуется тщательное планирование и учет работы почтовой службы – эта открытка не должна прийти одновременно с поздравительными по случаю моего дня рождения.

      Потому что нет лучшего поздравления с днем рождения, чем напоминание о том, что ФБР до сих пор не знает, кто убил твою сестру и других девушек.

      Войдя в дом, я снимаю верхнюю одежду и вешаю ее в шкаф, потом поднимаюсь в свою комнату, стягивая по пути остальное. Открытки летят на кровать, одежда – на стул, который я притащила из запущенной столовой. После горячего душа и болезненного возвращения чувствительности в пальцы и нос иду в кухню, готовлю овсянку в пакетике с добавлением корицы, меда и молока и несу все это к себе наверх.

      Лишь устроившись на кровати в пижаме и согрев овсянкой съежившиеся внутренности, я беру наконец конверты.

      Карточка от Мерседес ровно такая, какой ей и следует быть: бодрящее, в энергичном стиле поздравление с началом занятий, выполненное неоновой ручкой. Половина сообщения – на испанском, потому что ей нравится, когда я отвечаю на французском. Следующая открытка от Вика – черно-белое фото трех котов в огромных солнцезащитных очках. В записке – несколько строчек о письмах из колледжа его старшей дочери и унылой дождливой погоде в Северной Вирджинии. У Эддисона – кроме картинки, строго на грани серьезного и забавного – больше ничего.

      Почему все три?

      Снова смотрю на открытку от Мерседес – лицевая сторона блестит так, что какой-нибудь единорог обделался бы от восторга – и понимаю, что блеск здесь лишний. Основа карточки ровного пастельного тона. Тут и там, однако, засохшие капли блестящего клея образуют что-то вроде маленьких ярких гребней. Просовываю ноготь под один из гребней и осторожно его отрываю. Бумага на изгибе рвется. Секундой позже на пальце у меня комочек клея, а перед глазами – оригинальная картинка.

      Мерседес залепила бабочек.

      Ее зовут Сорайда Бурре. Сегодня – Пасхальное воскресенье.

      Тебе больше нравится Пасха в более традиционных церквях. Когда женщины и девушки надевают белые платья с кружевами и шляпки с ленточками и цветами. Есть в этом что-то особенное, когда сидишь на задней скамье и видишь перед собой целое море пасхальных шляпок.

      В этом году ты видишь Сорайду.

      Ты, конечно, видел ее раньше. Видел, как она помогала матери с ордой младших братьев и сестер. Ты слышал сплетни и пересуды, которые и не сплетни вовсе, но и не новости. Ее отец служил в полиции и погиб при исполнении,