Розы мая. Дот Хатчисон

план какого-то здания из красного кирпича, которому полагалось бы выглядеть импозантно, но которое выглядит претенциозно – всего лишь кирпичная стена с ржавыми железными решетками, которые в теплые месяцы, вероятно, обвиты плющом. Высокие и узкие, средневекового вида окна вставлены в кирпич почти кое-как.

      Что за черт?

      Снова звонит телефон.

      «Это школа, в которую я едва не угодила. Ты бы видел их форму».

      «Я знаю, что ты училась удаленно только для того, чтобы не вылезать целый день из пижамы».

      «Ну, не ТОЛЬКО. Директор так протестовал, когда мама сказала, что мы не будем записываться… Заявил, что мама оказывает мне плохую услугу, позволяя распускаться и получать некачественное образование».

      Эддисон моргает.

      «Представить не могу, что такое сошло ему с рук».

      «Думаю, он привык показывать, какие у него крутые яйца, и получать то, что хочет. Да только у мамы яйца покруче».

      Что-то падает на плечи, и Брэндон вздрагивает, но это лишь Рамирес. Ее концепция личного пространства радикально отличается от его представления на этот счет, но вместо того чтобы спорить – никакого толку от этого все равно никогда не было, – он поворачивает телефон так, чтобы и она могла прочитать.

      – Крутые… Эддисон! – Она щелкает его по уху – больно. – Это ты ее такому научил?

      – Ей почти семнадцать. Она вполне способна грубить сама по себе.

      – Ты оказываешь на нее дурное влияние.

      – А если это она – дурное влияние?

      – Кто тут взрослый?

      – Определенно, никто из вас, – раздается новый голос.

      Они оба замирают.

      Но Вик не напоминает, что пользоваться личными телефонами в рабочее время не положено и что у них хватает дел, которыми следует заниматься. Он просто проходит мимо, неся с собой запах свежего кофе, и бросает через плечо:

      – Передай Прие привет.

      Эддисон послушно печатает текст, а Рамирес прокрадывается за свой стол. Прия отвечает сразу, и он смеется.

      «Тебя что, после уроков оставили?»

      «Чем ты вообще занимаешься?»

      «Хожу, брожу. Погода наконец-то переменилась».

      «И что, не холодно?»

      «Холодно, но снег уже не идет, слякоти нет и с неба никакое холодное и сырое дерьмо не падает. Осматриваюсь, что и как».

      «Позвони попозже. Расскажешь».

      Эддисон дожидается подтверждения, потом сует телефон в ящик стола, где лежат пистолет, жетон и прочие штучки, играть с которыми не полагается, когда сидишь за столом. В том жестоком и безжалостном мире ужасов, который и есть его работа, Прия – колючая искорка жизни.

      Долгая служба в Бюро приучила его быть благодарным и за такую вот малость.

      В Хантингтоне, штат Колорадо, в феврале чертовски студено. Даже если ты закутался так, что чувствуешь себя раздувшимся втрое увальнем, холод найдет лазейку и просочится между слоями одежды. Мы провели здесь уже неделю