Удар отточенным пером. Татьяна Шахматова

нежно рассматривая пупса Аню, извлеченную с нашего чердака.

      – Почему Аня? Почему? – спрашивал я. – Как ты определила, что это девочка?

      На мой взгляд, все пупсы совершенно бесполые. Советский производитель был настолько искусен в стирании половых границ, что ни воображаемое платье, ни воображаемые шортики не меняли сути дела: гладкий пупс неделим ни по полам, ни пополам непознаваем.

      Вика смеялась и заявляла, что это был ее любимый пупс. Это навело меня на мысль о непреодолимых поколенческих различиях.

      Именно такой советский пупс, только размером с человека, сидел на Викиной кухне и спокойно попивал чай, когда я вернулся после похода, а точнее сказать, после военной вылазки, в юротдел «Русского минерала». Пупс качал огромной пупсовой головой с короткими волнистыми волосами, как будто постриженными детским парикмахером. Это была Юля Волобуева, странная подружка моей тетки, которая не появлялась у нас уже больше года, и вот, здравствуйте, в самый подходящий момент.

      – Привет! – поздоровалась со мною Юля и иронично прищурилась, как будто знала обо мне что-то неприличное.

      – Давно не заходила, – сказал я подчеркнуто вежливо.

      – Работа, – был мне многозначительный ответ.

      Юля так же, как и моя тетка, была дипломированным филологом, натурой тонкой и гордой, как героиня произведений Джейн Остин. На этом, правда, сходство заканчивалось.

      – Что за работа? – полюбопытствовал я, пока Виктория кидала на меня какие-то непонятного значения взгляды, которые я расшифровал как просьбу быть приветливее.

      – В юридическом отделе «Русского минерала».

      Вика сделала большие глаза, но теперь смысл ее пантомимы и без того разъяснился.

      – Я работаю секретарем-референтом у Селиверстова, – гордо закончила Юля.

      Однако! Мы с Викой снова обменялись взглядами. После своего триумфального вылета из здания заводоуправления я, само собой, позвонил тетке, в красках и лицах сообщив о своем восхищении в адрес охраны юридического отдела. Видимо, Виктория переадресовала мои слова самому Селиверстову, и в ответ нам явился от него целый личный секретарь!

      Сказать по правде, я удивился трудоустройству нашей старой знакомой – как и многие филологические девушки, впечатление пробивного человека Юля не производила, а место личного секретаря Селиверстова должно быть завидным. Кроме того, Юля Волобуева всегда интересовалась только учебой и наукой.

      – Думал, что ты в аспирантуре, – сказал я.

      – Владислав Юрьевич просит принять извинения, – вместо ответа проговорила Юля с таким выражением почтения в круглых глазах, как будто не секретарша говорила о боссе, а католический епископ латиноамериканской страны о папе римском.

      Глянув на полное важности лоснящееся целлулоидным блеском лицо девушки, я перевел взгляд на Вику и понял, что она думает о том же, о чем и я. Мы знали о Юле кое-что со времен ее учебы в университете.

      – Юля, не нужно было тебе приходить сегодня, – холодно сказала Виктория. –