Император-отрок. Историческая дилогия. Дмитрий Дмитриев

на первую ступень в государстве, он в своем падении не упал духом, а с примерной твердостью переносил тяжелую опалу.

      Часть вторая

I

      Было летнее солнечное утро, тихое; в Новодевичьем монастыре благовестили к обедне.

      К святым воротам монастыря подъехала щегольская карета с гербами, запряженная в четыре лошади, с двумя гайдуками в парадных ливреях; они быстро соскочили с запяток, отворили дверцу, и из нее выпорхнула богато одетая молоденькая, хорошенькая девушка.

      Старушка-монахиня, сидевшая в святых воротах, встала и, низко поклонившись приехавшей, проговорила:

      – С миром взыди в обитель нашу.

      – Можно ли мне видеть царицу-матушку? – спросила у монахини приехавшая девушка.

      – Пообождать тебе, госпожа милостивая, придется… государыня-матушка только что изволила в церковь пройти к обедне.

      – Что же, я подожду… сама пойду в церковь.

      – Рано еще, госпожа, только к часам ударили. Погуляй по монастырю, а то в наш садочек пройди. Тихо у нас, хорошо! А дозволь спросить, госпожа, кто ты будешь? – с любопытством посматривая на красивую молодую девушку, спросила монахиня.

      – Шереметева я, Наталья Борисовна.

      – Не дочка ли будешь покойному графу Борису Петровичу Шереметеву?

      – Да… я – его дочь, – скромно ответила Наталья Борисовна.

      – Голубушка, графинюшка!.. Наконец Господь мне радость послал тебя увидеть!.. Ведь твой покойный родитель благодетелем нашим был. Вишь, крепостная я его была, а граф на волю весь наш дом отпустил… И знаешь ли за что? Твой батюшка поохотиться поехал в лес, а мой большак брат Семен в дворовых охотниках служил. Вот на охоте большой медведь и подмял под себя твоего батюшку, а Семен вовремя успел и пристрелил медведя. Вот покойный граф за это и на волю отпустил.

      – Батюшка-покойник правильно поступил: за большую услугу и награда большая. А скажи, матушка, как звать тебя, – спросила у монахини графиня Наталья Борисовна, – да мне свою келейку укажи: я от матушки-царицы и к тебе зайду.

      – Под колокольней моя келейка… Зайди, графинюшка, осчастливь меня. А зовут меня Гликерией. Да глянь-ка, глянь, графинюшка: кажись, царицу-то ведут из церкви… так и есть! – поспешно проговорила Гликерия, показывая на столпившийся около церковной паперти народ.

      С паперти сходила вдова-царица Евдокия Федоровна, из рода Лопухиных, против воли постриженная в монахини по приказу императора Петра Великого. Ее с почетом вели монахини.

      – Что-то государыня-матушка рано из церкви вышла, видно, ей непоздоровилось, – тихо проговорила монахиня Гликерия.

      – Я вот сейчас подойду к царице-матушке, – проговорила графиня Шереметева, а затем торопливо пошла навстречу царице и при ее приближении поклонилась ей до земли. – Благослови, государыня-матушка!

      – Бог благословит. Встань!.. Пред единым Богом преклоняйся, – властным голосом проговорила бывшая супруга великого Петра.

      – В обитель, царица-матушка, я нарочно