Экспедиция в рай. Иван Погонин

веришь? Вот лежит в вазе яблочный огрызок. Кто его туда мог положить? Гость? Мог, конечно, с пьяну-то, но буфетчик его тогда тут же бы и убрал. А раз не убрал – значит, не до этого было. Правильно? Правильно. А из этого выходит, что яблоко пробовал кто-то из налетчиков.

      – Точно. Один из бандитов у буфета стоял и нас с буфетчиком на мушке держал. Он-то яблоком и угостился. Еще, гад, сказал, что оно кисловато! А у меня все яблочки – высшей сортировки.

      – А хочешь, я тебе скажу, как этот громила выглядел? Рыжий такой паренек, лет тридцати пяти, щербатый? Так?

      – Так! – удивлению ресторатора не было предела.

      – Это Фемистокл Пастухов, более известный в определенных кругах как Фимка-Оболтус. Налетчик. В тринадцатом году я при задержании собственноручно выбил ему правый резец и поломал левый. С тех пор у него характерный отпечаток зубов. Правда, он сейчас на каторге должен быть, да, видать, новая власть освободила. Поэтому неси коньяк, гражданин купец.

      Хозяин скрылся за стойкой и вернулся с запыленной сороковкой казенки.

      – Коньяку-с нет. Водочки извольте. Я ее посетителям по сто рублей предлагаю, но вас, так и быть, угощу.

      – От угощенья не откажемся. И пожевать чего-нибудь принеси.

      Сыщики сели за стол, Тараканов сковырнул с бутылки сургучную пробку с двуглавым орлом и разлил водку по рюмкам.

* * *

      Сытые и немного хмельные, они вышли на улицу. От яркого дневного света Тараканов сощурился.

      – Куда теперь? – спросил Фокин.

      – Есть у Оболтуса маруха, да не просто подружка, а такая, за которую он готов душу отдать. Огонь-баба, Фимка, почитай, всю добычу ей отдавал. Если не прошла у них любовь, то у нее он сейчас. В Замоскворечье она живет.

      – Поедем брать?

      – С ума сошел! На гранде пятеро было, а нас двое. И оружия у меня нет. Поедем к Маршалку за подмогой. Черт, совсем из головы вылетело! Надо же протокол написать, огрызок изъять, а лучше его гипсовый слепок сделать.

      – Зачем?

      – Как зачем? Для суда. Чем доказывать-то будем, если Фимка откровенничать откажется?

      – Да плевал ревтрибунал на наши огрызки. Большевики его и без всяких огрызков приговорят.

      – Во как! Нет, Герасим Ильич, я так работать не приучен. Вон там аптекарский магазин виднеется, сходи, будь другом, купи гипса. И понятых найди. А я протокол писать стану.

      – Слушай, Осип, кто из нас субинспектор, а кто агент? Кто кем командовать должен?

      – Ну, командуй.

      Фокин с досадой сплюнул и отправился в сторону аптеки.

* * *

      Фимка свою Шурочку не разлюбил, почему и был задержан на ее квартире. Вошедший вслед за милиционерами в жилище возлюбленной бандита неприметный товарищ в кожанке быстро отыскал злополучный портфель, покопался внутри и, не сказав никому «спасибо», убыл.

* * *

      – Ловко! – Маршалк улыбался.

      – Время идет, Карл Петрович, а приемы сыска, которым меня учили, не меняются. Да и повезло мне.

      – В нашем деле везет тому, кто везет. Молодец, Осип Григорьевич. Я буду ходатайствовать