Литейный мост. Сюзанна Кулешова

нет? Правда, оттуда никто, говорят, не вернулся. Но, возможно, там можно найти ответы на все вопросы.

      – Ответы на все вопросы, – эхом отозвалась Федя.

      – Ты чего? – встревожился Кирилл, заметив наконец ее горящие «луны». – Ну и глазищи у тебя! Оказывается, ты желтоглазая, как кошка.

      – На один из вопросов я знаю ответ! – выпалила Федя.

      – Только давай по порядку. Какой вопрос?

      Неожиданно для себя Кирилл совсем успокоился, поверив подруге свою тяжелую тайну. Ему и правда стало казаться, что всё, о чем он рассказывал, произошло не с ним, а с кем-то другим. Возможно, с тем, кто жил по ту сторону моста.

      – Что делать. Вопрос «что делать?» – выразительно проговорила Федя, словно читала стихи со сцены в актовом зале.

      – Что делать с чем? – не понял Кирилл.

      – Ну как же?

      Федя была не совсем уверена, что после того, что друг рассказал ей об отце, уместно говорить вообще на какую-либо другую тему, кроме семейных неурядиц. Но здесь ей рассказывать было нечего. Ей крупно повезло в жизни. У нее все было хорошо: отличные, довольные жизнью родители, замечательные бабушка с дедушкой, мудрые и добрые, непохожие на многих других взрослых, о которых она слышала и с которыми приходилось сталкиваться. И она замолчала, глядя растерянно в веснушчатое лицо друга.

      – Ну, какой ответ, на какой вопрос? – Кирилл коснулся ее руки.

      – Да ладно, потом! – смущенно проговорила она. – Тебе, наверное, не до этого всего.

      – Не до чего? Говори уже! Не до чего? – настаивал Кирилл, желая полностью уйти от предыдущего разговора.

      – Ну, не до моей любви! – выпалила Федя.

      Парень что есть силы дернул ее за рукав, чуть не оторвав его.

      – Чего? Какой любви?!

      Федя залилась краской.

      – К городу нашему! К Питеру! – крикнула она, замахав руками, словно отгораживаясь от Кирилла. А потом повернулась к нему спиной и хотела убежать.

      Но тот снова схватил ее за руку:

      – Стой! Давай про Питер. Я тоже хочу про Питер!

      Федя снова взглянула на него. Кирилл теперь весь был красно-рыжий, так что даже веснушек не стало видно и его ярко-оранжевый свитер потускнел и казался бледным.

      – Питер теперь для всех как постоялый двор, – тихо проговорила она и почувствовала, что слова прозвучали пресно и не очень искренне.

      Кирилл же, напротив, горячо отреагировал:

      – Да! Так и есть. Гостиница, доходное место, рынок. Посмотри, у нас теперь все площади базарные! Здесь нечего больше делать честному человеку, который хочет нормально работать и делать свое дело, которое он любит.

      – Но ведь это наш город, – прошептала Федя и вспомнила, как в ее видениях ветер трепал обрывок рекламы. – Или только мой теперь?

      – Наш, – так же тихо сказал Кирилл. – Но что мы можем изменить? Мне лично кажется, что я гораздо больше могу принести пользы в какой-нибудь лаборатории какого-нибудь заграничного университета, чем здесь на баррикадах. Если ты это имеешь в виду. Не согласна?