Название | Дневник |
---|---|
Автор произведения | Михаил Дроздовский |
Жанр | Биографии и Мемуары |
Серия | Военные мемуары (Вече) |
Издательство | Биографии и Мемуары |
Год выпуска | 1923 |
isbn | 978-5-4484-7132-2 |
Еще в декабре 1917 года установилась связь между генералами Алексеевым{17} (Дон) и Щербачевым{18} (Яссы). Тогда же в Румфронте зародилась мысль об организации особого корпуса русских добровольцев для посылки его на Дон в помощь генералам Алексееву и Корнилову{19}. Эта идея встретила сочувствие и поддержку со стороны союзников; французы дали на организацию предполагаемого похода несколько миллионов франков.
Главнокомандующий Румынским фронтом генерал Щербачев поручил организацию добровольческого корпуса генералу Кельчевскому{20}. Было выпущено воззвание к офицерам и солдатам Румынского фронта (см. приложение 1), с поступающих добровольцев требовалась подписка (см. приложение 3){21}.
Одним из самых деятельных и талантливых организаторов по подготовке предполагавшегося похода был полковник М.Г. Дроздовский, к тому времени сложивший с себя обязанности начальника 14-й пехотной дивизии. В начале января он был командирован в Одессу, где организовал Бюро для записи добровольцев.
Тем временем осложнения росли; к середине февраля положение на юге России, через который лежал путь следования предполагаемого корпуса, находился в состоянии полной анархии. «Бескровная» русская революция начала выражаться в исступленной безудержной войне всех против всех. Море крови, пытки, насилия и грабежи на фоне страха, угнетенности и пассивности масс – вот картина царившего там хаоса.
Связь с Доном была порвана.
Видя кругом распад, не веря в возможность какой бы то ни было борьбы с большевиками, генерал Щербачев, его штаб, а за ним и испуганное офицерство отказались от своей первоначальной идеи. Проще было сидеть в Румынии и в безопасности выжидать дальнейшего хода событий. Приказом штаба Румфронта задуманный ранее поход был отменен, и добровольцы, давшие ранее подписки в Добровольческий корпус, освобождались от взятых на себя обязательств{22}.
Гибнувшую идею решил спасти полковник Дроздовский. На фоне растерявшейся среды людей, долг которых был руководить и поддерживать в такие критические минуты, когда их опыт и авторитет могли бы поднять дух и объединить всех для борьбы с большевизмом, – встает скромная фигура полковника Дроздовского, объявившего прямо, что так скоро от начатого дела он не отречется. «Я иду – кто со мной». Это решение вызвало резкое осуждение окружавших его: мысль о походе называли безумием, авантюрой, – она вызывала насмешки и возмущение. Из всего Румынского фронта на смелый призыв Дроздовского отозвалось и поступило в организуемую им 1-ю бригаду Русских Добровольцев всего 800 человек, не побоявшихся всех опасностей, которые стояли на намеченном пути, доверяя вполне водительству Дроздовского.
Только незадолго до выхода из Румынии генерал Щербачев изменил свое недоверчивое отношение к походу и стал помогать Дроздовскому; генерал же Кельчевский
16
Еще 3 июля 1917 г. Дроздовский писал сестре Юлии о состоянии своего полка: «Полк у меня сравнительно в порядке, как и вообще вся дивизия, если, конечно, словом “порядок” можно назвать ныне состояние хоть какой-нибудь части. Никаких выступлений против офицеров у нас, слава Богу, не было, но, конечно, дисциплины никакой, служба несется скверно, обещают, что все пойдут в атаку, и этому я верю, на порыв их хватит, но что будет дальше, за первым порывом – сплошной знак вопроса. Не понимаю, на что может рассчитывать эта публика в длительном бою без дисциплины. Так или иначе, но через самый короткий срок мне предстоит вести эту публику в бой. В общем, грустные перспективы – не о таком командовании полком я мечтал и не таким полком так рвался командовать». В письме сестре от 10 августа он рассказывал об одном из последних, сравнительно успешных действий своего полка: «11 июля у нас была атака; вследствие громадного превосходства сил мы имели успех, невзирая на то, что большая часть солдат была непригодна к бою. Мой полк взял даже 10 орудий. 30–31 июля и 1–2 августа снова были тяжелые бои; наступали немцы, в незначительных, меньших силах, больше артиллерией, чем штыками. Но деморализованная, развращенная, трусливая масса почти не поддавалась управлению и при малейшей возможности покидала окопы, даже не видя противника: от каких-нибудь нескольких снарядов или только в ожидании неприятельской атаки. Еще 31-го было нечто вроде боя, нечто вроде сопротивления, мы частью отстаивали свои позиции, но уже 1 августа разразился скандал – поголовное бегство полка, целые вереницы беглых тянулись мимо штаба. Тогда я послал весь мой резерв, мою лучшую часть останавливать этих беглецов. Ни о каком управлении боем не могло быть и речи среди заборов, домов и виноградников. Много раненых офицеров и солдат было брошено этими мерзавцами на позиции. Увидя эту катастрофу, я решил покончить со свободами и приказал бить и стрелять беглецов. Этими крайними мерами, широким применением палок и оружия удалось восстановить кое-какой порядок и, пользуясь ночью, остановиться на новой позиции. На другой день сразу же были приняты меры, самые крутые, офицеры наблюдали за цепями, все время с револьверами в руках, позади я расставил разведчиков, и всякая попытка к бегству встречалась огнем. Благодаря этому позиция была удержана, и противник, поплатившись, больше не дерзал на новую атаку. Сейчас чиню суд и расправу, авось, приведу их в порядок; они уже начинают чувствовать мое давление. Конечно, может и сорваться» (Дроздовский и дроздовцы… С. 165–166).
17
Алексеев Михаил Васильевич (1857–1918). Военный и государственный деятель, генерал от инфантерии (1914), генерал-адъютант (1916), один из основателей Белого движения. Участник Русско-турецкой (1877–1878) и Русско-японской (1904–1905) войн. С началом Первой мировой войны, в июле 1914 г., назначен начальником штаба армий Юго-Западного фронта; с марта 1915 г. – главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта; с августа 1915 г. – главнокомандующий армиями Западного фронта. В августе 1915 г., после того как император Николай II принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, назначен начальником штаба Ставки Главковерха. Как начальник штаба фактически руководил всеми военными операциями Русской армии вплоть до Февральской революции. С апреля по май 1917 г. – Верховный главнокомандующий Русской армии. Пытался предотвратить развал армии, выступал против советов и солдатских комитетов в армии. Во время выступления генерала Л.Г. Корнилова в августе 1917 г., чтобы спасти «мятежников», согласился возглавить Ставку и произвести арест Корнилова и его сподвижников. После Октябрьского переворота выехал в Новочеркасск, где стал одним из главных руководителей зарождавшегося Белого движения. Под его руководством в конце 1917 г. начала свое формирование Алексеевская организация; Верховный руководитель Добровольческой армии. Провел большую работу по организации не только Добровольческой армии, но и всего антибольшевистского сопротивления на территории Европейской России (особенно антисоветского подполья в крупных городах). Выступал за восстановление монархии. При этом считал, что провозглашение этого лозунга в 1918 г. в условиях еще «непережитой революции» связано с немалым политическим риском. Скончался 8 октября 1918 г. от воспаления легких.
18
Щербачев Дмитрий Григорьевич (1857–1932). Военачальник, генерал-адъютант (1915), генерал от инфантерии (1915). Начальник Николаевской военной академии (1907–1912). Участник Первой мировой войны, в которую вступил командиром 9-го армейского корпуса (с 1912); командующий 11-й армией (с апреля 1915); командующий 7-й армией (с октября 1915); с апреля 1917 г. – помощник главнокомандующего армиями Румынского фронта румынского короля Фердинанда I. В декабре 1917 – феврале 1918 г. командовал Украинским фронтом, подчинявшимся Центральной раде. Участник Белого движения на Юге России; военный представитель русских армий при союзных правительствах и союзном Верховном командовании (с января 1919), создал в Париже управление, занимавшееся снабжением белых армий (1918–1920). В мае 1920 г. из-за разногласий с генералом П.Н. Врангелем во взглядах о совместных действиях с Польшей отказался от должности. В эмиграции жил во Франции.
19
Корнилов Лавр Георгиевич (1870–1918). Военный и политический деятель, генерал от инфантерии (1917), военный разведчик, дипломат и путешественник-исследователь, один из основателей Белого движения. Участник Русско-японской войны (1904–1905). К началу Первой мировой войны генерал-майор; с августа 1914 г. – начальник 48-й пехотной («стальной») дивизии. Весной 1915 г. был взят в плен, из которого бежал в июле 1916 г. С сентября 1916 г. – командир 25-го армейского корпуса Особой армии генерала В.И. Гурко. В феврале 1917 г., еще до начала Февральской революции, кандидатура Корнилова на пост командующего войсками Петроградского военного округа была одобрена императором Николаем II. Пытался остановить развал войск; в апреле отказался от должности командующего округом, назначен командующим 8-й армией Юго-Западного фронта. После неудачного июньского наступления (в котором 8-я армия Корнилова отличилась) назначен главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. С 19 июля 1917 г. – Верховный главнокомандующий Русской армией. Стремясь восстановить дисциплину в армии и порядок в стране, с ведома главы Временного правительства А.Ф. Керенского, в конце августа 1917 г. направил к Петрограду 3-й кавалерийский корпус, чтобы предоставить в распоряжение правительства надежные войска в случае вооруженного восстания большевиков. Уже после выступления корпуса Керенский переменил свою позицию и под давлением Петроградского совета объявил Корнилова мятежником, сместив с поста Главнокомандующего. Вместе с поддержавшими его офицерами находился в заключении в городе Быхов. 19 ноября по приказу Н.Н. Духонина Корнилов и другие арестованные были освобождены. 6 декабря Корнилов прибыл в Новочеркасск. Вместе с генералом М.В. Алексеевым возглавил формирование Добровольческой армии. Организатор и первый командующий Добровольческой армии. Погиб во время Первого Кубанского похода во время штурма Екатеринодара (ныне Краснодара) 31 марта 1918 г.
20
Встав во главе добровольческих формирований, Кельчевский прежде всего приветствовал уже сформированные части: «Вам, русские люди, воодушевленные великой идеей по созданию кадров для будущей Русской, ныне погибшей, армии, будет принадлежать честь и слава ее восстановления. Вам, скромные, но мужественные люди, отрезвевшая Русь скажет спасибо за Ваше могучее сердце, за то, что среди всеобщей злобы и подозрений, среди анархии и подлых наветов, Вы не перешли грань, где теряется здравый смысл, и с верой в Бога взялись за великое дело по созданию силы для борьбы по восстановлению порядка и на защиту будущего Учредительного собрания, истинного хозяина земли Русской. Бог Вам на помощь для дружной и честной работы» (Цит. по: Дроздовский и дроздовцы… С. 47).
21
24 января (6 февраля) генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев отдал приказ № 1413 по русским армиям Румынского фронта, согласно которому было начато формирование Отдельного корпуса русских добровольцев в составе штаба и трех бригад. Инспектором по формированию добровольческих частей был назначен бывший командующий 9-й армией генерал-лейтенант А.К. Кельчевский; начальником штаба стал бывший начальник 3-й Туркестанской стрелковой дивизии Генерального штаба генерал-майор А.Н. Алексеев. Штаб получил наименование Управления по формированию добровольческих частей. Согласно приказу, формировались 1-я Скентейская бригада по главе с полковником М.Г. Дроздовским, развертывалась 2-я Кишиневская бригада, которую последовательно возглавляли генералы А.В. Асташов и Ю.Ю. Белозор. Создание 3-й бригады планировалось в городке Болграде.
22
Положение Главнокомандующего русскими армиями Румынского фронта генерала от инфантерии Д.Г. Щербачева было крайне непростым. В своей поддержке добровольческих формирований он был ограничен сложившимися обстоятельствами. Прежде всего, номинальным командующим фронта был румынский король Фердинанд I, и формально Щербачев был его помощником. Возможности принимать серьезные решения в обход румынской главной квартиры он не имел. В ситуации, когда недавний союзник России пошел на мирные переговоры со странами Центрального блока, Щербачев несомненно испытывал сильное давление со стороны румын. Германское командование не было заинтересовано в появлении любой организованной русской вооруженной силы, так как не без оснований могло считать ее враждебной себе. Румыны же, стремясь заключить мир, видели в русских добровольцах исключительно неблагоприятный фактор при ведении переговоров, всячески стараясь выполнить требование немцев о расформировании добровольческих частей. По сути, главной причиной неудачи формирования добровольческих частей в феврале 1918 г. стало изменение отношения к добровольческой организации со стороны румынских властей. 27 января (9 февраля) 1918 г. Центральная рада Украинской народной республики подписала мирный договор со странами Четверного союза, начавшими оккупацию Украины «для поддержания порядка». Когда ситуация приняла явно неблагоприятный для Румынии характер (она рисковала остаться один на один в войне со странами Центрального блока), ее правительство, несмотря на протесты со стороны союзных миссий, 24 февраля (9 марта) 1918 г. также вступила в мирные переговоры с противником (перемирие с ним Румыния заключила еще в декабре 1917 г.). При этом румынские войска оккупировали часть русской территории – Бессарабию. С этого времени румынские власти начали препятствовать дальнейшему формированию добровольцев: была запрещена выдача оружия и боеприпасов, опубликовано сообщение о том, что в Яссах нет никаких добровольческих частей. После подобной подготовительной работы румынское командование заявило, что русские добровольческие бригады более не могут продолжать формирование, должны сдать оружие и распуститься. Требование это совпало с началом отъезда из Румынии представителей союзнических миссий и продвижения частей противника на русскую территорию. Румынское командование потребовало вооружение и имущество Русской армии не отправлять в Россию, а оставить на месте.