.

встреч, на которые он был мастер.

      – Ничего другого тут не придумаешь, – сказал мне Чарли однажды утром. – Если нам удастся подойти к нему борт о борт, то шансы будут равны; значит, выход один – попытаться подойти к нему. Идем, паренек!

      Мы были в колумбийской лодке для ловли лососей, в той самой, на которой охотились за китайскими рыбаками. Наступило время стоячей воды, и мы, обогнув Соланскую пристань, увидели Большого Алека за работой – он обходил свою лесу и выбирал рыбу.

      – Поменяемся местами, – сказал Чарли, – правь прямо ему в корму, как будто мы идем к верфи.

      Я взялся за руль, а Чарли сел на среднюю скамью и положил возле себя револьвер.

      – Если Алек начнет стрелять, – предостерег он, – ложись на дно и правь оттуда, так, чтобы видна была одна только рука.

      Я кивнул головой, и мы замолчали. Лодка мягко скользила по воде, и Большой Алек все больше и больше приближался к нам. Мы видели его уже совсем ясно. Он вылавливал багром осетров и бросал их в лодку, тогда как его товарищ очищал крючки и снова опускал их в воду. Тем не менее, когда мы очутились на расстоянии пятисот ярдов от них, могучий рыболов заметил нас.

      – Эй, вы! Чего вам тут надо? – крикнул он.

      – Продолжай править, – прошептал Чарли, – сделай вид, будто ты ничего не слышишь.

      Прошло еще несколько тревожных минут. Рыбак зорко следил за нами, а мы с каждой секундой приближались к нему.

      – Убирайтесь-ка восвояси, если дорожите своей шкурой, – крикнул он, точно сообразив вдруг, кто мы такие. – Ну, живее! Не то худо будет!

      Он приложил винтовку к плечу и стал целиться в меня.

      – Уберетесь ли вы теперь наконец? – спросил он.

      Я услыхал, как Чарли заскрежетал от досады.

      – Поворачивай, – шепнул он мне. – На этот раз дело сорвалось.

      Я повернул руль, отдал парус, и наша лодка сразу отошла на несколько румбов. Большой Алек наблюдал за нами, пока мы не отчалили достаточно далеко; тогда он снова принялся за работу.

      – Оставьте-ка вы лучше Большого Алека в покое, – сказал нам довольно сердито Карминтель в тот же вечер.

      – Значит, он вам жаловался, так что ли? – многозначительно осведомился Чарли.

      Карминтель смутился и покраснел.

      – Говорю вам, оставьте его в покое, – повторил он. – Это опасный человек; нам не так много платят, чтобы стоило с ним связываться.

      – Да, – тихо ответил Чарли, – я слыхал, будто за то, чтобы оставить его в покое, платят гораздо лучше.

      Это был прямой вызов Карминтелю, и мы увидели по выражению его лица, что удар попал не в бровь, а в глаз. Ибо ни для кого не было тайной, что Большой Алек так же охотно давал взятки, как и вступал в драку, и что за последние годы не один патрульный пользовался деньгами греческого короля.

      – Вы хотите сказать… – вызывающе начал Карминтель.

      Но Чарли резко оборвал его.

      – Я ничего не хочу сказать, – ответил он. – Вы слышали, что я сказал, и если на вас шапка горит…

      Он пожал плечами. Карминтель