Цвет ярости – алый. Александр Романовский

глубины, что, казалось, его нижний край опустится Волку на грудь. Длина же всего облачения предполагала, что полы будут мести пол, скрывая ноги (или, что вероятнее, ЛАПЫ идущего) до самых пальцев. Широченные рукава обладали этим же свойством. В общем и целом, впечатление было весьма неоднозначное. Весьма и весьма.

      Метафора о Волке в мешке обрастала деталями.

      Курт тряхнул балахон, озадаченно качая головой. Хотелось бы ему поглядеть на того гиганта, для которого предназначалась эта штуковина. Но, впрочем, могло выйти и так, что Таран сшил одеяние своими руками, руководствуясь собственным же вкусом.

      Безволосые, ухмыляясь, глядели через решетку.

      – Чего смотришь?.. – буркнул Нож. – Надевай давай. Шеф сказал, что тебе очень понравится. Ваш брат ведь любил всякие капюшончики, чтобы морды не было видно…

      Тут он не ошибся. Всю свою жизнь, появляясь на поверхности, Страйкер натягивал на голову капюшон спортивной куртки. Но зачем Тарану это понадобилось сейчас?..

      Не говоря ни слова, Курт расправил одеяние. В отличие от традиционных монашеских облачений, эта «ряса» имела разрез почти до самого горла. Тот стягивался при помощи металлических крючков. Расстегнуть их не составляло труда – в какие-то доли секунды. Затем, как предполагалось, балахон должен упасть к ногам под собственным весом. Во всяком случае, Страйкер так подумал. У него появилось чувство, что его отправляли на показ мод или театральное представление, а не туда, где лилась кровь и гремели мечи. И все же спорить было глупо, да и не имело особого смысла.

      Волк надел балахон и застегнул все крючки. Ловкие когтистые пальцы без труда справились с этой задачей.

      – Теперь вот это, – сказал Нож.

      Он протянул руку себе за спину, и отцепил от пояса длинную цепь. Затем направился к решетке и опустил находку между прутьев на пол камеры. Курт, не двигаясь, смотрел на толстые звенья. Сперва на него натянули этот дурацкий балахон, теперь вот это…

      Тем не менее, звук от удара цепи об пол был совсем не таким, какой издает металл, соприкоснувшись с гладкой твердой поверхностью. Но каждое звено отблескивало холодной металлической изморозью. Волк не привык сомневаться в собственном слухе, а также, впрочем, в зрении. Тем интереснее ему показалась загадка.

      Курт подошел ближе и поднял цепь. На поверку та оказалась почти невесомой – во всяком случае, соотносительно с металлом. На обоих концах располагались широкие кольца, аккурат для запястий. Но без всяких замков или чего-либо еще, что смогло бы зафиксировать руку. Озадаченный Волк поднял цепь к глазам и потянул в разные стороны.

      – Осторожнее! – воскликнул Нож. – Это дорогой материал!..

      Но Курт уже понял, что звенья почти исчерпали предел прочности, хотя для Волка усилие было самым незначительным. Еще немного, и цепь разлетится на части. Более всего материал напоминал пластмассу, или какой-то хрупкий пластик. Цена его, судя по всему, была высокой оттого, что ставить столь хрупкий продукт на поточное