Стравинский. Александр Строганов

добредем, не мы, так бульба наша докатится, мышки наши добегут, доскачут, мышки, лисы, детки наши доживут, детки деток, только бы не порезаться, головы нынче как бахча, а мы что? зажмурился, и дело с концом, вот именно, жмурки, желток, пирог с пальчиками, пинцет и цапля, склюют – не заметишь, однако надежда, а как без надежды в пустыне стоваттной? откуда и песни, и прочая другая музыка-муз’ыка, опасно, конечно, предусмотрительному человеку смерть, когда смотришь на них, вернувшихся с войны, удивляешься, как это они не изменились, изменились, конечно, кожа сухая, сухая и бледная, как будто из них кровь выпили, шутят мало, отличаются, птицы другие, уругвайские, в особенности голуби, все голуби, гадят белым, сами персиковые, а гадят белым, мне те, бесцветные нравились, с потухшими глазами, точно из тюбиков краска, белила, помечают наперед, вселенский дневник, дался этот Уругвай, а вы говорите Марс, Луна, глупости всё, вот, смотри, краля сосет, леденец сосет, причмокивает, тут бы и африканцу, тут бы эфиопу из-за ширмы явиться, но он спит, спит, сволочь, всё думаю, откуда они взялись, африканцы-то? да много их, измельчали заметно, бедные, долго в воронку заглядывали, всматривались, не позовут, всё – вранье, тоже страх, из детства страх, кража и воронка, бритва опасная, пьянка – это потом, но навсегда, даже если бросить – навсегда, тут дело в графинчиках рубиновых, наскипидаренных пластинках, секс, секс, завернуться с головой в вафельное полотенце и мычать нечленораздельно, знакомы с исподним? целомудрие так и не наступило, только мычание, иногда свист, иногда вьюн, упадок, любят, слабость свою любят, плен, например, свист, например, бежать, бежать немедленно, такая игра, на краю, если вдуматься, веревочка-то вот она, секс, секс, оставаясь в рассудке – не потянуть, даже и разуваться не стоит, такие танцы на углях, это вам не Киплинг, или кто там жирафа приволок? Гумилев? вот зверь и нагадил, жираф – это вам не голубь, птица другого порядка, из тысячелетнего рейха, как верблюд и голод, не открывай коробочку-то, нет там фломастеров, но, вот это «но» и подводит, не наиграться, никак, покуда почки не откажут, нет уж, руку жмет крепко, мочится подолгу и с удовольствием, тридцать шесть ступеней вдоль известковой стены, известка, известка, слова, похабные картинки нацарапаны, казенное всё, вдруг красный свет, хотелось? этого хотелось? этого, этого хотелось? разве этого хотелось? а чего же? обвиняете? вы обвиняете? никак обвиняете? а снедь как же? а горлышко прополоскать? а матовая мгла, не благодать разве? а движений неспешных непозволительных услад? шепот шестипалый в бархатные ушки? кого вините? глазастую? то так повернется, то этак, никто бы и не увидел, так она специально ножку таким образом повернет и присядет, нет, не думает, ни о чем не думает, и предзакатный свет, достань, попробуй, рысь, секрет, секреты, уж лязг и бездна позади, пусть иллюзия, не важно, теперь уж что? прыщики сойдут, со временем сойдут, бритва – серьезнее, о болезнях тогда не думаешь, ни о чем не думаешь, какая