Волхв. Джон Фаулз

пора. А вам предстоит обратный путь.

      На середине склона, где крутая тропка расширялась, была устроена чугунная скамеечка. Кончис, развивший чрезмерную скорость, с облегчением уселся на нее. Он тяжело дышал; я тоже. Он прижал руку к сердцу. Я состроил озабоченное лицо, но он отмахнулся.

      – Возраст, возраст. Благовещение наоборот. – Он поморщился. – Близится смерть.

      Мы молча сидели, восстанавливая дыхание. В ажурных прогалах сосен сквозило желтеющее небо. С запада поднималась дымка. В вышине, замерев над покоем, клубились редкие клочья вечерних облачков.

      – Вы призваны? – тихо произнес он, опять ни с того ни с сего.

      – Призван?

      – Чувствуете ли вы, что избраны кем-то?

      – Избран?

      – Джон Леверье считал, что избран Богом.

      – Я не верю в Бога. И конечно, не чувствую, что избран.

      – Вас еще изберут.

      Я скептически улыбнулся:

      – Спасибо.

      – Это не комплимент. Нас призывает случай. Мы не способны призвать сами себя к чему бы то ни было.

      – А избирает кто?

      – Случай многолик.

      Но тут он встал, хотя на мгновение задержал руку на моем плече, будто успокаивая: не обращайте внимания. Мы взобрались на утес. На площадке у боковой колоннады он остановился.

      – Ну вот.

      – Как я вам благодарен!

      Я хотел, чтоб он улыбнулся в ответ, признавая, что подшутил надо мной; но на его задумчивом лице не было и тени веселья.

      – Ставлю вам два условия. Первое: никому в деревне не говорите, что познакомились со мной. Это связано с тем, что случилось во время войны.

      – Я слышал об этом.

      – Что вы слышали?

      – Одну историю.

      – У этой истории два варианта. Но оставим это. Для них я затворник. Ни с кем не вижусь. Поняли?

      – Конечно. Я никому не скажу.

      Я догадался, каково следующее условие: больше не приходить.

      – Второе условие: вы появитесь здесь через неделю. И останетесь с ночевкой, до утра понедельника. Если вас не пугает, что придется встать рано, чтобы вовремя вернуться.

      – Спасибо. Спасибо большое. Буду очень рад.

      – Мне кажется, нас ждет много обретений.

      – «Мы будем скитаться мыслью»?

      – Вы прочли это в книге на берегу?

      – А разве вы не хотели, чтоб я прочел?

      – Откуда я знал, что вы придете туда?

      – У меня было чувство, что за мной наблюдают.

      В упор наставив на меня темно-карие глаза, он не спешил отвечать. Бледная тень улыбки.

      – А сейчас есть у вас такое чувство?

      И снова взгляд его метнулся мне за спину, точно он что-то заметил в лесу. Я оглянулся. В соснах – никого. Посмотрел на него: шутит? Суховатая улыбочка еще дрожала на его губах.

      – А что, вправду наблюдают?

      – Я просто спросил, господин Эрфе. – Протянул руку. – Если вы почему-либо не сможете прийти, оставьте у Сарантопулоса записку. Гермес ее заберет. Здесь она будет на следующее утро.

      С осторожностью, которую он начинал