Тайны Парижа. Понсон дю Террайль

и уме баронессы происходило что-то странное, необъяснимое.

      Радость не убила ее, а уничтожила для нее все недавнее прошлое. Настоящая минута была как бы продолжением того часа, когда она в последний раз видела Гектора Лемблена перед его отъездом в Африку. Все промежуточное время как бы исчезло. И брак, и барон, и новое имя, которое она носит теперь, все это она забыла при мысли о. нем. И эта женщина, недавно слабая и которую одно слово могло убить, стояла теперь молодая и сильная, и в глазах ее светилась радость.

      – Где он, где он?

      – Пойдемте! – сказал Мартин, снова взяв ее за руку. – Он внизу, у подножия утеса… Он ждет вас…

      Влюбленные слились в объятии. Рыбаки стражник, отошедшие на почтительное расстояние, слышали, как они произносили бессвязные слова, слышали их вздохи и рыдания…

      Вдруг наступила ужасная действительность.

      – Замужем! – вскричал офицер, и страшная злость прозвучала в его голосе.

      Марта опустила голову и вскрикнула.

      – Замужем, замужем! – повторял он с горечью. Марта вспомнила, что она уже не мадемуазель де Шастенэ, а баронесса де Рювиньи.

      – Ах, – проговорила она, – простите меня, Гектор, простите меня… Но я думала, что лишилась вас навеки.

      И Марта с пламенной надеждой подняла глаза к небу.

      Гектор Лемблен встал молча и спокойно, как человек, твердо решившийся на что-то.

      Ночь была темная. Океан бурлил у подножия скал. Дикое величие местности, отдаленные раскаты грома, свирепый рев волн – все, казалось, хотело окружить мрачной и дикой поэзией последнее свидание двух некогда обрученных.

      – Марта, – сказал офицер, – женщине в восемнадцать лет, прекрасной и достойной обожания, как бы ни разбила судьба ее жизнь, все же нельзя отказываться от жизни… Прощайте… забудьте меня…

      – Могу ли я жить теперь! – вскричала она.

      – Ну, а согласилась ли бы ты слить в одно нашу судьбу? – страстно спросил он.

      Она вздрогнула и взглянула на него.

      – Хочешь ли ты, – продолжал он, – обратить наше горе в вечную радость, нашу разбитую жизнь в вечное счастье, а наши прошлые страдания – в блаженство.

      – Говорите, – пробормотала она.

      Он протянул руку по направлению к океану. Слабый свет мелькал на поверхности воды.

      – Видишь ли ты этот свет? Это – фонарь корабля, отходящего в Африку. Видишь ли ты эту лодку? Она привезла меня одного, но может увезти нас обоих на корабль. Хочешь ты бежать со мною?

      – Бежать! – вскричала она с ужасом.

      – Да! – продолжал он страстно. – Мы убежим на край света, и всевидящий Бог благословит нашу любовь.

      Но Марте показалось, что чья-то тень встала перед нею. Это был образ старика, одетого в траурную одежду, опиравшегося на руку молодой девушки, плачущего и молящегося: печальная чета, скорбящая и оплакивающая позор честного имени.

      – Отец мой! Сестра моя! – прошептала она.

      Искуситель понял, что он никогда не восторжествует над такой охраной.

      – В таком случае прощайте, прощайте навсегда. Отчаливай! – закричал он рыбаку, вскакивая в лодку. – Отчаливай!

      Бедный