Магония. Мария Дахвана Хэдли

мгновения перед смертью

      Вот мои последние мгновения перед смертью: буря, птица, смятение, холодно не могу говорить не могу сказать им что люблю их не могу

      Сколько еще ехать до больницы?

      Я вытягиваю шею и пытаюсь заглянуть в переднюю часть салона. За рулем рыжеволосый фельдшер. Он бросает на меня взгляд.

      Машина резко сворачивает.

      Илай всхлипывает. Джейсон что-то быстро мне говорит. Его дыхание щекочет мне ухо. Я наблюдаю за водителем: машину заносит, и он до упора выкручивает руль.

      Мы медленно кружимся посреди заледеневшей дороги. Все кричат – все, кроме меня, потому что я кричать не могу. Я пытаюсь дышать, я пытаюсь удержаться, но у меня не выходит.

      Я ускользаю.

      Стекла на окнах покрываются льдом, а я лежу на каталке, и рядом со мной мои близкие, и все это уже не имеет значения.

      Жизнь и смерть различаются вовсе не так сильно, как я думала. Смерть не похожа на путешествие в другую страну. Скорее она напоминает переселение в другую комнату в доме: тот же самый коридор, те же самые семейные фотографии в рамках, только посередине стеклянная стена.

      Я здесь. Но меня здесь нет.

      Если это и есть смерть, то я готова. Я как темная материя. Внутри меня целая вселенная, но ученым так и не удалось узнать, что же в ней кроется. Похоже, по большей части я состою из загадок.

      Птица у меня в груди начинает свистеть: она поет мне колыбельную.

      Машина стоит на льду и никуда не двигается, но сирена и мигалка все еще включены. Фельдшер, которая ехала с нами сзади, спешно вызывает по рации вертолет: «У нас чрезвычайная ситуация…»

      Рыжеволосый фельдшер выбегает на улицу и задирает голову.

      – Буду сигнализировать, – кричит он, исчезая в снежном вихре.

      Я океан, и в моих глубинах плавает гигантский кальмар. В грудной клетке у меня мечется из стороны в сторону и бьет крыльями птица.

      – Воспаление легких, – говорит женщина-фельдшер.

      – Аза, не надо, – говорит папа. – НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО.

      Он запрещает мне умирать, и я хочу его послушаться.

      Я смотрю на папу. Я смотрю на себя саму, и уже не так важно, кем я была.

      Куда лежит мой путь?

      Готовыготовыготовы, говорит птица у меня внутри. А кто-то снаружи ей отвечает: Готовыготовыготовы.

      Что-то сильно бьет меня в грудь. Меня? Это все еще я? Тут я понимаю, что происходит: меня реанимируют с помощью дефибриллятора.

      – Тебе необязательно умирать, – шепчет Джейсон.

      Илай что-то быстро говорит в мобильный телефон.

      – Мамочка-приезжай-сюда-как-можно-скорее-приезжай-немедленно-поторопись-я-не-знаю-я-не-знаю-что-случилось-все-очень-плохо!

      Из трубки доносится мамин голос. Этот голос я узнаю везде. Она убеждает Илай, что все будет хорошо, и говорит она таким уверенным тоном, что я уже почти готова ей поверить и думаю: «Может быть, я чего-то не знаю?» Но потом Илай, давясь рыданиями, отвечает ей: