Магия дружбы. Ирина Лазаренко

стукнула зубами Бивилка. Она опиралась на руку Уммы и поджимала левую ногу.

      – Чего ждать? Рассвета? – Умма заботливо поддерживала подругу, хотя сама пошатывалась.

      В глубокой темной воде тяжело плюхнуло. Было видно, как разбежалась рябь.

      Шадек огляделся. Островок выглядел совершенно беззащитным. Песчаная дорожка к лесу, два пологих каменистых берега, один отвесный. Несколько больших валунов и множество камней помельче. Пять молодых магов.

      Пять магов, которые мало что видели в темноте, но которых из леса было видно очень хорошо.

      – Мне кажется, – тихо сказал Шадек, – мы не убежали. Они загнали нас сюда.

      Плюхнуло снова, уже громче. В мутном свете желтых шариков мелькнула над водой бледная, пучеглазая, почти человеческая голова. Вынырнула до половины объеденного носа и снова погрузилась в озеро.

      – Утопарь, – обалдело прошептал Оль.

      Заплюхало уже с двух сторон, там и сям под водой разбегалась рябь – не менее двух десятков существ быстро двигались от берегов озера к одинокому островку.

* * *

      – Щиты! – сообразил Шадек. – Ставим щиты!

      В длинном перечне опасных существ утопари занимали далеко не почетные места. Медлительную нежить с шаткими зубами и размягченными когтями можно было посчитать за угрозу только из вежливости: даже ребенок не станет дожидаться, пока вонючее месиво доплюхает до него и попытается зажевать насмерть.

      Но если утопарей несколько десятков? И единственный путь к бегству занят летучими кровопийцами? К тому же молодые маги, зажатые на островке посреди ночного леса, прежде видели утопарей разве что на картинках.

      Из тишины учебной комнаты нежить и, к примеру, драконы выглядели почти одинаково: все знали, что в Недре, самом северном крае Идориса, еще встречаются драконы, и все знали, что в Идорисе водятся утопари и другая нечисть. Но встречать эту самую нечисть ортайцам доводилось не так уж часто, а за городскими стенами о ней забывали вовсе.

      – И что теперь? – Оль замкнул кольцо щитов последним полупрозрачным листом и обернулся к Шадеку.

      Тот оглядел круг защитных ограждений – пять шагов в поперечнике, в середине – обескураженные маги – и честно признался:

      – Не имею представления.

      Первый утопарь, шатаясь, выбрался на берег. Был он на голову ниже взрослого мужчины и много тоньше, безволосый, сутулый, с большой головой. Серо-зеленая бескровная кожа мерзко блестела от воды и слизи.

      С утробным ворчанием утопарь побрел к магам. Щитов словно и не заметил, пока не уперся в один из них. Уперся и продолжал брести, перебирая ногами на одном месте, пялился бессмысленными глазами на тех, кого не мог достать.

      – Гадость, – сообщила Умма.

      На берег выбрались еще три утопаря – в точности такие же, как первый. И сделали в точности то же, что и он.

      – Щиты продавят, – шепнул Оль.

      – Не продавят, – уверенно возразил Шадек.

      Он стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за вылезающей на берег нежитью со спокойным интересом.

      – Поспорим? –