Чао, Феликс Вивас. Сергей Осмоловский

tu, non potresti più gentilmente con la signora?! Bastardo!..¹

      Герман пихал Энетту вперёд, на окрики внимания не обращая, не замечая препятствий и видя цель – такси, притиснутое к обочине напротив.

      Жеребцы же продолжили молоть языками:

      – Wow che gnocca, eh! Non resisterei.²

      Герман рванул на себя дверь автомобиля и затолкал Эннету на заднее сиденье. Ей было двадцать шесть, она была хороша и покидать столицу моды явно не желала. Да ещё в каком-то такси. Да ещё для "обычных людей".

      – Вещи соберёшь, ключи оставишь на столе! – бросил ей Герман вместо прощанья, а таксисту заказал: – Al’aeroporto!³

      Энни была обескуражена. Она пыталась ответить Герману что-то вроде "Прости", но из щёлки меж губами выходил лишь невнятный, сухой сип на полслова. В ответ Герман с такою силой грохнул дверцею не своего автомобиля, слово разнёс бутылку шампанского о борт отплывающего судна.

      Жеребцы, тем временем, позабыли обо всём, что сделало им неприятно, и общались, как и пять минут назад – легко, непринуждённо, со смехом без видимых причин. Но, как и пять минут назад, их смех опять пресёкся. На этот раз их обезмолвила София, прокатившая мимо в гостиницу свой красный чемоданчик. Вид у неё тогда был совсем не такой, как нынче. Никакого мини и никаких шпилек. Она была утомлена и ненакрашена, одета без лоска и без выдумки, а вместо укладки на боку болтался ощипанный хвостик.

      – Oh Dio, – простонал один из жеребцов с тонкими бакенбардами, – c'ѐ ancora un’altra fighina! Che serata, eh!⁴

      Не улыбкой, но хмурой тонкой бровью встретила София первые комплименты Ломбардии⁵. Чтоб обезопасить себя от вторых, она поспешила укрыться в холле гостиницы, но в проёме автоматической двери её оттеснил пухленький и маленький дядька – важный такой, как синьор помидор, с седыми усами и похожим на себя кожаным чемоданом на колёсах. Когда-то его учили пропускать женщин вперёд, но он сразу же забыл об этом, лишь его зарплата достигла ста двадцати тысяч евро в год. А когда она перевалила за сто восемьдесят, он забыл даже то, что шипеть и ругаться можно только на футбольного арбитра. И теперь возмущался, распушивал усы, столкнувшись чемоданами и застряв в проходе:

      – Ma guarda!⁶

      София тут же извинилась:

      – Signore, mi scusi.⁷

      – Sti russi!⁸ – сплюнул Пузач.

      Извинения, размазавшись Софии по лицу, сменились обвинениями в свою защиту. Под взглядом русской соколицы дядя с седыми усами утратил баланс между важностью и пузом и стал биться об углы входной автоматической двери со своим чемоданом, недовольно бормоча:

      – Solo tedeschi sono peggi. Ma quei almeno sanno fare le maсchine normali…⁹

      Между тем Герман, убрав руки в карманы, смотрел мокрыми глазами, как такси увозит от него женщину с обложки журнала. Но долгие проводы – лишние слёзы, и злой, готовый без повода нарваться на драку он развернулся обратно к отелю, где очень кстати жеребцы продолжали кадрить несчастную Софию:

      – Ciao,

1

Эй, ты, можно ли повежливее с дамой?! Ублюдок!..

2

А ничего себе такая, а! Я бы не стал сопротивляться. (ит.)

3

В аэропорт! (ит.)

4

О боже, ещё одна! Какой прекрасный вечер! (ит.)

5

Ломбардия – регион Италии со столицей в Милане.

6

Смотри, куда прёшь! (ит.)

7

Простите! (ит.)

8

Эти русские! (ит.)

9

Хуже только немцы. Но они хоть машины нормальные делать умеют… (ит.)