Праведный грех. Владимир Александрович Жуков

чужих судеб. Вальчук, осознавая кощунство совершаемого им, со смутной тревогой наблюдала за манипуляциями.

      – Ты бы, Федя взамен вырванных фотографий вклеил свои, – посоветовала она. – После твоей ревизии семейный альбом изуродован. Стыдно его будет знакомым и гостям показывать.

      – Нечего на него чужим глазеть. Здесь ни музей и не выставка, – сурово изрек он. – А личных снимков у меня нет. Я не фотогеничен, как Квазимодо, из «Собора Парижской богоматери».

      – Не наговаривай на себя, не скромничай, – улыбнулась женщина. – Ты мужчина – красавец. Рослый, сильный, обаятельный. Таких богатырей еще поискать, я за тобой, как за каменной стеной.

      – Ну, спасибо, что оценила, – усмехнулся он. – Женщины от меня, действительно в восторге, но я не злоупотреблял их доверием и лаской. Проявлял сдержанность, не растрачивал себя по пустякам, предчувствовал, что обязательно встречу тебя, свою судьбу.

      «И много у тебя их было?» – так и подмывало ее спросить, но поразмыслив, лишь скромно призналась. – Ты меня сразу очаровал и душой, и телом. Сердце подсказало, что ты моя судьба.

      Головин скомкал в массивном кулаке выдранные из альбома фотографии Степана и сунул их в узел одежды со словами:

      – Ничего не должно напоминать о нем. Сожги все до последней вещи, чтобы духу здесь от твоего Степки не было. Негоже в барахле разводить моль, вшей и клопов.

      – Степан был аккуратным, чистоплотным. После работы в поле душ принимал, – неуверенно возразила женщина.

      – Душ принимал? – ухмыльнулся сожитель.– Что ж баньку запустил, крыша, как решето? Мне пришлось за него вкалывать, надрываться.

      – Времени не хватило. Участковый Удод отправил его в ЛТП.

      Очищающий огонь уничтожит все следы. «А Светка …, – чуть не сорвалось с языка Вальчук, но она вовремя прижала ладонь к губам, опасаясь спровоцировать его неприязнь к дочери. – Дети за родителей и их поступки не отвечают. Они принимают такими, какие есть».

      Анна Васильевна для себя решила, что мужчина – это голова семьи и жена, ради сохранения любви и согласия, обязана ему во всем подчиняться, не перечить. Федор, считая себя знатоком женский психики и покорителем дамских сердец, сразу заметил эту черту ее характера и усердно пользовался ее покладистостью, боязнью семейных ссор и размолвок. «Слишком долго она жила без мужской ласки и поэтому, вкусив райское яблоко, ни за что не пожелает с ним повздорить и разлучиться», – убедился он в первую же неделю медового месяца и с удовольствием позволял себе любые действия, совершенно не задумываясь о том, нравятся они Анне или нет?

      – Жаль с добром расставаться, – огорчилась Вальчук. – Ткань добротная из шерсти, лавсана и льна.

      – Анка, не бзди! – сурово велел он и поставил вопрос ребром. – Кто тебе дороже: эти тряпки или я?

      – Конечно ты, – охотно призналась она. – С тобой я расцвела, как майская роза, помолодела душой и телом. Жду не дождусь нашей ноченьки медовой.

      – Глупая, зачем ждать, томиться.