Угрюм-река. Книга 1. Вячеслав Шишков

его в охапку и стал крутиться с ним возле ямы. Стиснутый пес кряхтел, молол хвостом. А Петр притопывал, ухал, подсвистывал и хохотал.

      – Папаша!.. Что ты!..

      Петр врос в землю. Перед ним стоял всадник. Поодаль, в сереющей мгле, всхрапывала лошадь.

      – Папашенька… Это я… – сказал Прохор. Он соскочил с седла и несмело стал подходить к тяжело пыхтевшему, чуть попятившемуся от него отцу.

      Вдруг отец резко нагнулся и выхватил из-за голенища нож.

      – Убью!! – как медведь на дыбах, он встал возле сумы, сверкал ножом и тяжело, с присвистом, дышал. – Проходи, проходи!.. Не отдам… Эва!.. Крест… Рассыпьсь! Фу!!

      – Да что ты, папаша!.. – испугавшись, плаксиво крикнул сын.

      – Прошка? ты?!

      – Я… Ночевали тут. Заблудились… Ты чего в грязи?

      – Так, Прошка… Ничего… Ну, айда домой!.. Дедушка Данило хворает… Плох. А ты пошто приехал?

      – Исключили меня… уволили.

      Дома они узнали, что их отец и дед, древний Данило, преставился в ночи.

3

      Торговое село Медведево стояло при реке.

      Петр Громов перебрался с семьей сюда. Он живо выстроил двухэтажный дом со светелкой, открыл торговлю.

      Прохору очень нравилась кипучая работа. Он разбивал рулеткой план дома, ездил с мужиками в лес, вел табеля рабочим и, несмотря на свои семнадцать лет, был правой рукой отца.

      – Ну, Прошка, далеко пойдешь, – говорил он сыну.

      – А как же, папаша, насчет гимназии-то?

      – Ну, чего там… дома выучишься… У меня другое в голове.

      Он любовно осматривал Прохора, его тонкую, высокую фигуру, орлиный, из-под густых бровей взгляд и думал: «Весь в дедушку Данилу».

      Прохор всегда в деле. Улица, катанье с гор, масленичные веселые дни, посиделки с девками не тянули его. В лавке, в тайге с ружьем, во дворе при доме – Прохор всегда у дела.

      Он все старался воду в баню провести при посредстве архимедова винта, как в книжке вычитал, да не сумел. Тогда стал от дровяного склада железную дорогу строить, чтоб можно было в дом дрова возить.

      Он много читал, брал книги у священника, у писаря, у политических ссыльных, и прочитанное крепко западало в его голову.

      Однажды, перед весной, отец сказал за чаем:

      – Прохор, вот что, брат… Возьми-ка ты человека да собирайся на Угрюм-реку… Слыхал?

      – Надо, папаша, карту…

      – Какую еще карту?.. Дай-ка сюда лист бумаги, я тебе срисую… Хоть сам сроду не бывал там, а от бывалых людей слыхивал.

      Марья Кирилловна переводила от сына к мужу испуганный взгляд свой и вздыхала.

      – Пофыркай!.. – пригрозил ей Петр. – Раз решено, значит, баста. – Он послюнил карандаш и неловко провел по бумаге черту. – Вот это, скажем, дорога от нас в Дылдино, двести сорок верст… Отсюда свернешь на Фролку – верст триста с гаком. Тут река Большой Поток предвидится. Отсюда перемахнешь через волок на Угрюм-реку, в самую вершину.

      Купец поставил крест и сказал:

      – Это деревня Подволочная на Угрюм-реке. Там построишь плот либо купишь большую лодку – шитик называется, –