Угрюм-река. Книга 1. Вячеслав Шишков

на краю поляны, да раздвинуть ветки, увидишь: в середке бревенчатого четырехугольника красуется просторный, приземистый, под железом, дом. Он в прошлом году срублен. А раньше жили вот в том, посеревшем от времени, флигеле, что прячется за домом. А еще раньше, когда дедушка Данило Громов на это место сел, он жил с женой в маленькой хибарке. Ее тоже берегут, не ломают: пусть внуки-правнуки ведают, посматривая на покосившуюся черную избенку с кустом бузины на крыше, с чего начал дед и до каких хором своими руками достукался.

      Откуда пришел сюда Данило Прохорыч почти семьдесят пять лет тому назад – никто не знал.

      – Какое кому дело?.. Пришел, да и весь сказ… Из берлоги вылез, – говаривал старик.

      И верно. Сначала один, как медведь, корежил тайгу, потом сына Петра поднял. Мельницу-мутовку на речке сделали, пушнину у звероловов скупали, копейку берегли.

      И чрез черный труд, чрез плутни, живодерство, скупость постепенно перекочевывали из хибарки во флигель, из флигеля в просторный новый дом.

      А теперь весь сухой, в позеленевшей бороде, лысый, но с прежним орлиным взглядом, древний Данило лежал на кровати, под ситцевым пологом.

      Ночь была.

      – Петька! – позвал он сына. – Петька! Да встань ты, встань… – и закашлялся и зашептал молитву.

      В соседней комнате скрипнула кровать.

      – Бегу, батюшка! – И в одном белье, босиком шагнул к Даниле чернобородый, лохматый Петр.

      – Зажги лампадку.

      Петр, что-то бормоча, тревожно зажег лампадку: час был неурочный.

      – Подь сюда… Умираю…

      У Петра сердце ударило в грудь, сладко замерло, быстро забилось: наконец-то родитель в одночасье сделает сына богачом.

      – Петя, – старик взял его за руку. – Вот и конец… вот и…

      Петр вздохнул и пристально поглядел в орлиные глаза его.

      – Ничего, батюшка. Может, еще…

      – Нет, сынок… Крышка… – Старик тяжело задышал: – Ох, дакось воды… Помочи голову. – Он взглянул на колыхавшийся огонек лампадки и перекрестился: – Прости, Заступница-Богородица… Вот, Петька, ты теперь один останешься. Ну, прости меня, душегуба. Разбойник я… Деньги там… Сосну с развилиной знаешь у Зуева болота?.. Ну, отмерь на закат двадцать два шага, камнище найдешь… От камнища три печатных сажени влево: тут…

      Петр затаил дыхание, глаза его жадно заблестели, золотой звяк взыграл в ушах.

      – На добрые дела… на упокой души… А то погибель мне будет: там не простится, с вас взыщется, с тебя, с Прошки, со всего кореню нашего… Церковь сделай… Бедным… богаделенку построй какую… Слышишь?

      – Слышу, батюшка… Сполню…

      – Перекрестись… Встань на колени… Клянись…

      Петр дал клятву. Потом спросил:

      – А сколько, батюшка… всего-то?

      – Много, Петька… Ох, большой у меня камень на душе… Убивец я… Не одну душу загубил…

      – Кого же ты?

      – Ну, чего там… Ну… вот опосля скажу. Отходить когда буду… в тот