Амир. Часть IV. Екатерина Дей

не помнивший своей матери, живший среди взрослых солдат, которых постоянно менял не отец, а вождь, что он мог знать о любви, вообще о возможности каких бы то ни было чувств? А потом шестьсот лет жил иродом, которому по природе отказано в любви. Я прижалась к его груди и вздохнула.

      – Ты с моей энергией получил столько всякого разного хаоса, никакое воинское воспитание не спасёт, одно сплошное шатание в разные стороны.

      – Шатание?

      Удивление было таким искренним, что я с трудом удержалась, чтобы не засмеяться. Я не позволю ему утонуть в тоске и мрачных размышлениях о своём прошлом, каким бы оно не было.

      – Ты очень… как это правильно сказать… цельный, ты всё продумываешь, сразу действуешь, ничего никогда не забываешь, всегда добиваешься своей цели. Решил что-то и всё, ничем тебя уже с дороги не сбить. А я? Я за секунду могу надумать такое… сто раз поменяю свои же мысли и решения, сплошной хаос и разрушение. Я разрушитель.

      Непонятный звук, который издал Амир, превратился в тихий смех. Я не понимала его реакции на свои слова, но радостно прижималась к вздрагивающей груди. Пусть смеётся надо мной, пусть говорит всё что угодно, лишь бы не впадал в свою мрачную темноту. Амир неожиданно успокоился, сильно прижал меня к себе и зашептал:

      – Рина, ты свет, который разрушает мои оковы монстра. У меня бывает странное чувство… чувство, ироды не чувствуют, но оно возникает, когда ты рядом, вот так обнимаешь меня…

      И вдруг застонал сквозь зубы:

      – Но я убиваю тебя…

      – Амир, я…

      – …убиваю каждую секунду, ту секунду, которая делает меня счастливым… это чувство счастья, я никогда не знал, что так может быть от простого прикосновения, улыбки… поцелуя…

      Он погладил меня по волосам и коснулся их губами.

      – От гневного взгляда и летящего предмета.

      – Прости.

      – В меня ещё никто не кидался посудой.

      – А чем в тебя кидались?

      – Другими предметами.

      – Какими?

      – Копьем. Камнем. Гранатой.

      – Ух, ты, радуйся, что у меня под рукой гранаты не оказалось.

      Амир опять тихо засмеялся, уж гранаты он мне не позволит держать в комнате, я сама как граната без этой как там, ах да – чеки. Я старалась ни о чём не думать, отгоняла все мысли, только пальцы дрожали, да лицо горело. Он признавался мне в любви, но сам этого ещё не понимал. И я не буду об этом думать, буду ждать слов, настоящего признания с коленопреклонением и красивым кольцом. Если доживу.

      – Тебе пора ужинать, обед ты проспала.

      – Уже вечер?

      – Почти ночь.

      Я не успела заметить, что в комнате уже горит мягкий свет, а за окном темнота. Но отпускать меня из своих объятий Амир не собирался, невероятным образом он встал с постели со мной на руках, и мы оказались в столовой.

      За столом сидела Фиса и о чём-то тихо разговаривала с Сержем. Я сразу спросила:

      – Как Алекс?

      Ответил вскочивший Серж:

      – Он практически восстановился.