Дикий барин в домашних условиях (сборник). Джон Шемякин

требовал от меня много рискованных позиций. Студенчество, надеюсь, фиксировало. Красота же покидает мир. А я так изгибался, что многие бы охотно платили деньги за любование пластическим этюдом полнокровного клоуна под животворными лучами святого Рентгена.

      Если бы у людей были деньги, я жил бы совсем, говорю, иначе.

      Раствор для контрастности берут полной ложкой из корытца. Надо ложкой подколупывать подсохший медикамент.

      Ложку велели принести с собой. Я, понятно, забыл. Но на первом этаже клиники работает теплая питательная столовая, по углам которой студентки переодеваются из мирского в эскулапское. Пропихивая третью ложечку в рукав, засмотрелся. Потом вспомнил, что велели и стакан принести. Отбежал за стаканом.

      Оказывается, до сих пор компот разливают. Выбрал с сухофруктами. Сухофрукты переживут цивилизацию. Не изменились с 1975 года совсем. Траурные черные груши, размочаленный чернослив, размокшие дольки яблок, суетливый изюм. Как будто и не было крушения империй, царств и пророков.

      Крикнул с воодушевлением: «Николай, я заплачу сейчас!» – и в сторону, сжимая стакан. Выхлопывая ладонью остатки сухофруктов, загрустил, что совсем никакого Николая и не знаю.

      В кабинете облучения язв над корытцем с контрастом бумажка. На бумажке просьба уважаемым коллегам не разбрызгивать раствор на зеркало. Зеркала, кстати, никакого и не было. Зато была бабушка, которую, наверное, забыли в кабинете предыдущие исследователи старушечьих сокровенных глубин.

      Бабушка сидела в углу исследовательской каморки. Под табличкой «Рентгеновский кабинет установлен по распоряжению губернатора Самарской области в 2006 году». Удобно старушечка расположилась.

      Я вроде как поклонился ей в пояс.

      Структура

      Меня окружают романтики. Вчера меня зажал в углу конкурент по церковной паперти, на которой я жую восковые свечи и пророчу на разные голоса про силу гнева Господнего.

      – Джон, никогда! никогда! – говорил конкурент голосом опытного сердца. – Никогда не храни сало в морозильнике! Так нельзя, пойми! Вода замерзает и разрывает нежную структуру сала, калечит его… Ты семейный, должен понять, как это бывает!

      Разевая рот в беззвучном крике, пришёл домой, волоча котомку по первому снегу.

      Кошелёк

      Обедая в деликатесной харчевне, с липким ужасом осознал, что оставил свой кошелёк дома. Манто своё брезентовое накинул, когда пора настала, а наличность оставил у зеркала в прихожей, до того собой залюбовался.

      Механически, как варан с острова Комодо, рвал белоснежными зубами мясо, лихорадочно соображая о бегстве через окно.

      Потом мысль сместилась в сторону моего возможного долгового рабства в заведении. Потому как стёкла в заведении были удачно для хозяев декорированы прутьями из чугуна. Пригорюнившись, воображал себе свою жизнь в качестве посудного мальчика, и как буфетчик Трифон будет трепать мои кудри за разбитый водочный полуштоф. А потом меня заприметит какая-нибудь статная вдова и начнёт делать мне