Индекс Ноль. Лидия Григорьевна Ситникова

по назначению. – Забудьте!

      Каким-то боком (я так и не поняла, каким) его изобретение относилось и к пищевой промышленности. Он что-то нес о получении биоэнергии прямо из воздуха и все пытался приложиться к пустой бутыли.

      Конечно, его предложение зарезали. Он клялся и божился, что предстал перед комиссией абсолютно трезвым, и я была склонна поверить – пьяным соискателям давали под зад ногой сразу, даже не слушая. А его изобретение просто признали неосуществимым и «заведомо бесполезным». Но, несмотря на уничтожающий вердикт, Артист не сдался. Все свободное время он посвящал своей идее, разрабатывая и уточняя бесконечные новые детали. Результат не замедлил сказаться. Если полгода назад антикафе, доставшееся незадачливому гению от отца, относительно процветало, то сейчас он оставался единственным постоянным посетителем, официантом, барменом и владельцем в одном лице. Проект между тем креп, обрастал подробностями и близился к финалу. Близилось и время очередной проверки. И все шло к тому, чтобы признать бизнес нерентабельным, а Артиста – бесполезным.

      – У меня есть всё… Презентации, демонстра…рации! – изобретатель икнул и не глядя сгреб мой стакан, – и мы это продвинем! Они все… они все узнают, поймут! Да!..

      Он внезапно замолчал, уставясь тоскливыми глазами в пространство.

      – Почему вы выбрали меня? – спросила я скорее риторически, не надеясь, что Артист меня поймет или хотя бы услышит.

      – Нашел по… объявлению, – он справился с трудным словом и уронил голову на скрещенные руки.

      Я посидела еще немного, глядя, как отражается в сальных волосах перемигивание ламп. Потом встала и пробралась через темный зал к выходу. Дверцы кафе-салуна тихонько стукнули за моей спиной.

      Бредя по опустевшим, девственно чистым ночным улицам, я размышляла об услышанном. Неудивительно, что проект завернули сразу же. Скорее всего, комиссия даже не стала утруждаться рассмотрением всех предоставленных материалов. Уже из тех обрывочных сведений, что я смогла получить от пьяного гения, мне стало ясно – это угроза. Его проект бил по всем фронтам. Столпы общества – крупные промышленники, владельцы пищевых комбинатов, разработчики газовых и нефтяных месторождений, инженеры ГЭС – в случае успеха проекта оказывались под угрозой. Дармовая энергия и пища из воздуха – счастье всем и каждому, и никто не уйдет обиженным… Вот только это было счастье завтрашнего дня, в который мы никак не могли шагнуть. А сегодня каждый из нас больше всего на свете боялся оказаться бесполезным. Мы перешли от спекуляций колбасой к барыжению дешевой электроникой, а оттуда – к продажам собственных детей. Всё как-то очень быстро стало очень просто: родился – учился – доказывай. Тебе на это дано целых семь лет: с окончания средней школы и до того, как в твоей личной карточке появится вожделенная запись «индекс 1». Или 2. Или 3 – неважно. Лишь бы не ноль.

      Вначале было хорошо. После принятия закона об индексе полезности с улиц быстро и навсегда исчезли надоедливые бомжи, просящие «на хлебушек» ушлые дядьки и обросшие густым ворсом