Бомж с Рублёвки. И другие юмористические рассказы. Павел Морозов

трудности актерской профессии. Он очень надежный и рассудительный товарищ. Между прочим, тоже был трижды женат, а сейчас – в завязке.

      А девицы в кадре – мы их сначала вообще не звали. Они нечаянно рядом в соседнем номере были. Просто наши, если так можно выразиться, рабочие локации, совпали, и режиссер договорился, чтобы девочки нам подыграли. То есть, просто побросали слова, пока мы с Николаем разговариваем в кадре о жизни. Я ему говорю: «У меня вчера встреча одноклассников была.» А он мне: «Как всё прошло? Дядя Гена был?» Вот девочки и подсказывали слова. Николай-то все время забывал про «дядю Гену». Да и слышит Коля неважно, вот девочки и перебрались в кровать, к нему поближе, чтобы он вовремя слышал.

      А что худенькая нам грудь показывала, так это все компьютерная графика! Сейчас такие технологии – на голову не налазит. На самом деле, она перед нами в шубе танцевала, а в камере есть спецпрограмма такая, нажимаешь на кнопочку, и на выход сразу обнаженка получается, просто фокус такой – даже на ощупь не отличишь от настоящей!

      Как я на коленках у брюнетки оказался? Так это мне плохо стало, видимо от прожектора. Я в кадре, это же видно, почти без сознания лежу на этих самых коленках. Что на лице? Какая ещё улыбка удовольствия, ну с чего ты взяла? Это гримаса боли.

      Мне больно, больно, дорогая, что ты мне не веришь. Скажи ещё спасибо, что меня и съемочную группу утром отпустили. А Николай все еще репетирует в том номере с брюнеткой и режиссером. Когда они освободятся, а они когда-нибудь освободятся и включат свои чертовы телефоны, ты можешь сама узнать у них, дорогая, как было дело на самом деле.

      Верь мне, дорогая, кино – это очень сложный и часто непредсказуемый процесс.

      Но ты должна быть уверена, что я всегда, невзирая на трудности, возвращаюсь домой, к тебе, даже если навигатор уводит левее или правее нашего адреса.

      Всегда с тобой,

      герой твоего сердца, твой Пупсик, твой Мася, твой самый сексуальный маньяк в мире.

      Жизнь оперного статиста

      Куда только не заносит нас нелегкая по ветреной юности? В какие только дебри не заводит нас черный юмор судьбы-злодейки?

      У меня, в частности, к 22 годам был полный набор житейского экстрима. Тут тебе и сторож-уборщик в цирке, и санитар в психушке, и надзиратель в тюрьме, и руководитель детского театра (это, честно говоря, покруче тюрьмы будет), и… Один мой приятель предлагал издать мою трудовую книжку в качестве авантюрного романа. Шутил, наверное.

      Впрочем, роман, пожалуй, был бы толще «Братьев Карамазовых», но намного веселее. Однако, самое интересное, как всегда, располагается между строк, то есть, не входит в скупые записи трудовых книжек. Моя жизнь – не исключение.

      Довелось мне в прошлом веке, в бытность студентом театрального ВУЗа, прикоснуться к миру оперного искусства. Понятное дело, сам я не пел, так как в то время наивно полагал, что ноты «до», «ре», «ми»