Бомж с Рублёвки. И другие юмористические рассказы. Павел Морозов

кровь с молоком парнягой лет тридцати в брендовой футболке с глубоким декольте, где буйная волосатость умело компенсировала впалую грудь, в узких кожаных до колен шортах, и кожаных желтых ботинках на босу ногу (по последней столичной моде).

      Звезда театрального Олимпа вошла в репетиционный зал, села на режиссерский стул, обвела тяжелым многозначительным взглядом артистов, прокашлялась, и изрекла длинное раскатистое «Э…» (все свои монологи на ТВ и театральных тусовках Борщевский-Борджиа начинал именно так).

      Потом Мастер многозначительно помолчал несколько минут (в театре это принято называть психологической паузой), и начал:

      – Для начала я расскажу вам будущую концепцию моего спектакля.

      – Для начала неплохо было бы поздороваться, – вежливо заметил народный артист Солнцев. Но Борджия даже не удостоил его взгляда и с нажимом повторил:

      – Концепцию моего спектакля.

      – Вы имеете в виду, нашего спектакля? – миролюбиво пошутил заслуженный артист Бранцев.

      Борждиа поджал губы и уперся взглядом в Бранцева:

      – Возможно, вы не в курсе театрального мейнстрима. Сегодня спектакль – это режиссер плюс художник-постановщик. Ну а поскольку у вашей администрации нет денег на достойного художника, то в нашем случае спектакль – это режиссер, то есть я.

      – А как же артисты? – не унимался Бранцев.

      – В современной мировой практике последнего десятилетия актер вторичен, – парировал Борджиа, – а последний трэнд – это полный отказ от актеров.

      – То есть как – полный отказ? – заволновались артисты.