обстреливался ежедневно, и особенно сильно на участке 115-го полка; здесь на опушке леса ежедневно были убитые и раненые. Тоже сильно обстреливалась местность за лесом, где немцы искали нашу артиллерию, но так им пристреляться к ней и не удалось. Обыкновенно огонь противника начинался утром, затем был перерыв для обеда, и около 3 часов продолжался. 17 августа послеобеденный огонь производился с огромным напряжением и к вечеру не только не стих, но и усилился. Огонь был направлен вдоль всего фронта, по предполагаемым местам расположения нашей артиллерии, по д[еревне] Грюнхайм, и, наконец, по д[еревне] Поппендорф, где был штаб дивизии. Огонь вдоль фронта держал нашу пехоту на дне окопов и действовал на нее удручающе, так что было несколько донесений о переходе противника через р. Дейме, вследствие чего мною были двинуты из резерва 1-го или 2-го батальона 114-го полка, в промежуток между 115-м и 113-м полками. Но потом я узнал от генерала Орла, что это подкрепление залегло по лощинам вблизи Грюнхайма и вперед не пошло. Странно, что подобную вещь в критическую минуту скрыли. Артиллерию нашу немцы не нашли, по Поппендорфу были недолеты тяжелых снарядов; в это время как раз вспыхнул стог соломы и давал немцам направление. Грюнхайм обстреливался так сильно, что поминутно рвались провода, а генерал Орел со своим штабом должен был отойти назад, в отдельный двор, где и оставался до конца. Ночь была темная, но небосклон все время освещался разрывами. Пальба шла до глубокой ночи и продолжалась на следующее утро, но в наступление неприятель не переходил. Вернее всего, что он развил этот огонь, опасаясь нашего наступления, а между тем нам двигаться было воспрещено. Утром 18-го из штаба корпуса прислали тяжелую батарею, которую я поставил за правый фланг, в районе Грюнлинде. Но приказано было открывать огонь в крайнем случае, с моего разрешения, и считать каждый снаряд. Тем не менее потом оказалось, что полковник Вицнуда почел, что батарея находится на его участке, и без разрешения давал ей задачи, а командир батареи исполнял. Отсутствие дисциплины – это наша неизлечимая болезнь. Результата не было никакого.
Поездка к генералу Лашкевичу
В один из дней стояния на Дейме я получил уведомление из Вяземского полка, что в богатом имении, кажется Шаберау, недалеко от Тапиау, найден великолепный, совсем новый автомобиль. Бывший тут в это время и. д. дивизионного интенданта капитан Лахтуров предложил немедленно съездить за ним лично, так как он умеет управлять.
Имея в виду, что наш старый автомобиль был очень ненадежен, я решил взять немецкий для штаба дивизии. Автомобиль оказался действительно красивым и легким на ходу, но силы небольшой, годный для шоссе. В нем я как-то поехал к Лашкевичу в Гертлаукен, желая лично узнать обстановку и отобрать из 28-й дивизии полковника Ольдерогге, которого у меня забрали для командования Камским полком. Обстановка жизни штаба 28-й дивизии меня прямо поразила. Лашкевич жил так, что к нему вход прикрывался часовым внутри дома и никто не допускался, кроме начальника штаба, жившего в соседней комнате. Последний тоже
