Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов. Анатолий Розеншильд фон Паулин

границу у Радчен и расположился близ переправы у разрушенного немецкого кордона, где лежали трупы двух женщин. Сюда прибыл лейб-эскадрон[57] Павлоградского полка под начальством ротмистра барона Дризена, брата покойного генерал-адъютанта барона Дризена. Я тотчас выслал вперед разъезды. Один из них около 6 час[ов] вечера донес, что батальон 115-го полка и роты 114-го полка против черной рощи изнемогают от потерь и еле держатся. Помню, что молодой корнет, который это докладывал, плакал при этом. Насколько помню, послал туда еще одну роту 114-го полка и приказал артиллерии не жалеть снарядов. От генерала Епанчина получил записку с восторженной благодарностью за содействие во фланг противнику. В это время 2½ батальона 115-го полка продолжали наступать на Бильдервейтчен, терпя довольно большие потери от огня. Начальник команды разведчиков, георгиевский кавалер, кажется, Петров, увлекся боем и вместо разведки наступал вместе с ротами. Уже под вечер, в темноте, когда 115-й полк переходил несколько раз в атаку, немцы выбросили из одного окопа белый флаг. Тогда Петров с разведчиками открыто пошел на них. С 50 шагов немцы открыли ружейный и пулеметный огонь и почти всех уложили, в том числе и лихого Петрова. Во время боя генерал Орел и, главное, Бучинский все время просили подкреплений и докладывали по телефону, что они несут огромные потери от артиллерийского огня. Я двинул в их распоряжение еще одну батарею и приказал генерал-майору Савичу отправиться на артиллерийскую позицию и сосредоточить огонь, чтобы обезвредить артиллерию противника. Отправился он очень неохотно и, видимо, никакой пользы не принес. Даже и не приблизился к артилл[ерийской] позиции, а оставался при генерале Орле. Как Савич, так и Бучинский всегда говорили по телефону запуганным, взволнованным голосом, так что чувствовалось, что от них только вред. Это и оправдалось. Когда уже темнело, я по просьбе генерала Орла направил к 115-му полку в помощь 2 роты 114-го полка. Помню, как эти роты прошли мимо меня разомкнутым строем и, быстро двигаясь, в большом порядке скоро скрылись во мгле сгущающихся сумерек. Они подошли к 115-му полку, и их почему-то прямо влили в цепи, перемешав с вяземцами, у которых тем временем в резерве оставалась одна рота. На мое приказание атаковать ночью генерал Орел доложил, что успеха не будет, так как все сильно измучены и, кроме того, в некоторых ротах нет офицеров. Оказалось, что в полку за этот бой выбыло убитыми и ранеными 17 офицеров. Так и заночевали в своих наскоро вырытых, плохеньких окопах; генерал же Орел расположился позади в разрушенной деревне. Телефон все время действовал превосходно. Я прождал на своем пункте до 11 часов вечера, все надеясь получить сведения от Гандурина или Калишевича, который двигался на Дегезен. Ничего не получая, решил расположиться на ночлег в отдельном дворе на правом берегу р. Ширвинты. Для прикрытия была притянута рота 114-го полка. Ночь была очень темная. Когда мы пришли во двор, то он был битком набит солдатами; оказывается, Ефимов не потрудился своевременно распорядиться. Ни чаю,

57

Лейб-эскадрон – первый эскадрон кавалерийского полка, имевший элитный статус, так как по традиции в 1-й эскадрон набирали лучших, наиболее обученных и опытных кавалеристов.