Записка Господу Богу. Юлия Вознесенская

паре крыл.

      Я шарю в карманах – одна вода,

      А счетчик мелькает рублем…

      Тот парень простит меня, верно, когда

      Стихи эти встретит мои, но тогда

      Я ушла проходным двором.

      Прошла метеором все три этажа,

      В жизни так не неслась!

      В квартиру врываюсь уже не дыша.

      Друзья за бутылкой: «Что, хороша

      Хохмочка удалась?

      Ну, что ты уставилась, как истукан?

      Твою верность мы знаем сейчас»!

      Ну, что ж, друзья, наливайте стакан,

      Выпьем за дружеский этот обман

      И за то, что я вижу вас.

1968

      Месяц ревность

      С чего ты взял, что листья с яблонь опадали?

      Они с тоской зеленой отпадали

      От яблочных незреющих боков.

      Опаловая падаль облаков

      Под яблонями в лужах допревала.

      Дойдя до середины, до привала,

      Сентябрь на опустевшей грядке спал —

      Он опустился, спился и устал,

      Утратил краски и забросил кисти.

      В кадушке дождевой уныло кисли

      Кленовых листьев плоские мазки.

      Цветной капусты жирные мозги

      Флюиды диабета излучали,

      И паутины липкими лучами

      Куски пейзажа были скреплены,

      Но по краям убогой пелены

      Все пятна неопрятно расползались.

      А в центре гуттаперчевый физалис

      Жеманничал, румянился и лгал,

      Качался и голодных птиц пугал.

      Пройдусь по саду. Горькая отрада! —

      Цикуты благородная отрава

      Уже созрела. Я тебя сожну,

      Костлявый зонтик твой в руке сожму.

      Осенью

      Когда упали яблоки в саду,

      Отрада лета перешла в отраву

      Вина домашнего, бродившего во рву

      И отравлявшего мне жизнь мою по праву.

      По праву ленному владелицы судьбы

      Или души своей – они, как будто, сестры —

      Вступила я на этот коврик пестрый

      Бездумной лесопарковой ходьбы.

      Там я читала осень по слогам,

      А ветры тоньше птиц апрельских пели,

      А дождик был пленительней капели,

      И опадала рощица к ногам.

      Не весела была я, но чиста.

      И не одна я – все мы в эту осень

      У красных кленов милостыни просим

      И музыки с осеннего листа.

      Ночь

      Тихо. И листья не падают с кленов.

      Ветер, ты их до утра не морочь!

      Тихо проходит по улицам сонным

      Черная кошка по имени Ночь.

      Рядом иду я. Касаясь рукою

      Гладкой и теплой кошачьей спины,

      Все позабытые двери прикрою,

      Всем наколдую хорошие сны.

      Ковшик Медведицы зорькой пролился…

      Злее бессонниц не знаю врагов.

      Видно, никто за меня не томился,

      Присно и днесь и во веки веков.

      Господи, Боже ты мой, да за что мне

      Эта бессонница, эта напасть?

      Разве владею я совестью темной,

      Разве сожгла меня черная страсть?

      Я